Перкалевый ангел. Предтечи этажерок

Буланов Константин Николаевич

– Странно. Ничего не вижу.
– повернув Стефана на живот, Михаил осмотрел предполагаемое место ранения.
– Целый у тебя зад, чего ты придумываешь!

– Должно быть, сковорода спасла.

– Сковорода?
– удивился Радул, не прекращая массировать ногу сослуживца на пару с Михаилом.

– Да. Мне ее русский механик, Савва Прокофьич, продал. Клялся, что пуленепробиваемая. Знаете сколько денег мне пришлось за нее заплатить!?

– Хорошо зная Прокофьича, могу сказать что немало.
– рассмеялся Михаил.
– Я то подшутить над другом хотел с этой сковородой, а он, видать, за чистую монету принял и решил подзаработать! Вот ведь шельмец ушлый! И поскольку нынче пуленепробиваемые сковороды

идут?

– Сто лави отдал.
– буркнул в ответ Стефан, осознавший, что над ним изрядно подшутили, да еще и обобрали при этом.

– Солидно!
– присвистнул Михаил, - Но, судя по тому что ты не щеголяешь лишней дыркой в своей пятой точке, она того стоила!
– уже под смешки собравшихся вокруг солдат и офицеров резюмировал он.
– Пойду гляну, как там твоя спасительница поживает.
– Поднявшись с колен, он забрался на крыло и вытащил из кабины пилота развалившуюся на пять крупных обломков сковороду.
– Во, гляди, спасла тебя все-таки железяка! Можно сказать, закрыла своей грудью наиболее незащищенное место!
– под всеобщий хохот переходящий в откровенный ржач Михаил протянул Стефану осколки, - Держи, болезный. Вернешься домой, повесишь в рамке над камином и будешь в старости внукам рассказывать о героической гибели этой сковороды. А из этого медальон себе сделаешь, протянул он Стефану расплющенную пулю. Будешь потом девушкам хвастать о своей… кхм… пуленепробиваемости! Мол такой герой, что даже пули о тебя в лепешку разбиваются! А вы, господин поручик, прекращайте уже его за ляжку мять, Стефан у нас чай не красна девица.
– кто-то из собравшихся не выдержал и повалившись на землю начал биться в припадке истерического хохота, поддерживаемый со всех сторон сослуживцами. Красный же как рак Радул в мгновение ока отпрыгнул от своего “раненого” товарища и не находя ответных слов, лишь фыркнул и развернувшись скрылся за спинами собравшихся.

– Какие мы все нежные натуры.
– покачал головой ему вслед Михаил.
– Ну, а ты, неженка, долго еще отдыхать намереваешься?
– вовремя вспомнив, что имеет дело с аристократом, он успел остановить занесенную было для пинка ногу.
– Давай, поднимайся. А то, не дай Бог, самый главный орган лежа на холодной земле отморозишь. Потом девушки любить не будут.

Подобная угроза подействовала лучше любого лекарства. Не смотря на боли в ноге, Стефан, не без помощи собравшихся, поднялся и скрипя зубами, принялся расхаживать онемевшую ногу.

Стоило врачебным процедурам закончиться, как к Михаилу подошел офицер в звании майора. Представившись сам и узнав, что перед ним доброволец из России, майор тут же развил бурную деятельность. Вот только к удивлению Михаила она заключалась не в получении разведывательных сведений, что могли быть у пилотов, а в сборе всего лучшего, что только имелось для организации праздничного застолья. И это при том, что в пяти километрах от деревни шел нешуточный бой. Прежде чем сесть за стол, он все же убедил гостеприимных военных передать командованию те немногочисленные сведения, что они успели добыть, а также позаботиться о машинах. Оба У-2 были вытолканы на дорогу и развернуты так, чтобы можно было взлететь. К тому же, каждый обзавелся охраной - майор выделил в караул по три бойца на каждый аэроплан, после чего все же утащил Михаила за стол.

По всей видимости, они попали в гости к снабженцам, поскольку такого разнообразия Михаил не видел даже на аэродроме. А жаловаться на кормежку летчиков ни разу не приходилось. Но здесь пред глазами предстала воистину чудесная картина. Всевозможная птица и мясо, за исключением разве что свинины, разносолы, фрукты, овощи, горы сухофруктов и целые бочки вина. Откуда взялось все это богатство, когда максимум что мог получить солдат на передовой так это кукурузная каша и кусок хлеба, Михаил выяснять не стал, а, подняв

тост за победу, налег на угощение, здраво рассудив, что от подобного грех отказываться. Правда, от вина все же пришлось воздержаться самому и вдобавок проследить, чтобы никто из пилотов также не приложился к кубку.

Как выяснилось в процессе веселого застолья, они действительно попали к интендантам пятой дивизии. Они покинули захваченный Кыркларели лишь пару дней назад и еще не успели проесть все прихватизированные на его складах запасы. А если верить их рассказам, те самые склады скорее напоминали пещеру Али-Бабы, так много всего было оставлено на них отступившими турками. Что-то тут же ушло в войска, что-то отправили в Болгарию. Что-то так и осталось лежать на складах. А “незначительная” часть успешно прилипла к ручкам подсуетившихся интендантов.

Застолье затянулось часа на два. Оно могло бы продолжаться и много дольше, но Михаил, приняв на себя роль старшего среди летчиков, смог объяснить гостеприимным хозяевам, что им еще надо выполнить боевую задачу. После такого заявления в воздух вновь взмыли кружки и бокалы наполненные вином, но теперь уже в честь храбрых пилотов. В общем, разошлись с интендантами “братьями навек”, чему немало способствовали два РТ-1911 презентованных Михаилом и Константином своим новым знакомым, получив в качестве ответных подарков турецкие офицерские сабли.

На процесс взлета собрались поглазеть все: и солдаты с офицерами и жители деревни. Пройдя по дороге у убрав с нее два не понравившихся ему камня, Михаил взлетел первым и удостоверившись, что второй У-2 тоже благополучно оторвался от земли, пошел обратно к линии фронта. Стефан же повел свой аэроплан на аэродром. Еще на земле они все сошлись в мнении, что без брони туда лучше не соваться, поэтому дальнейшее выполнение задачи Михаил взвалил на свой экипаж.

В отличие от предыдущего дня, картина на дорогах в турецком тылу наблюдалась зеркально противоположной. К линии фронта не шли плотные строи пехоты, не пылила артиллерия, не тянулись десятки телег с войсковым имуществом. А вот в обратном направлении небольшими группами уходили раненые, тащась вслед за телегами, на которых лежали те, кто самостоятельно передвигаться уже не мог. Вот только имея представление о современном уровне развития медицины, Михаил понимал, что выжить суждено от силы трети из всех отправленных в тыловые госпиталя раненых.

Пройдя вдоль всей линии соприкосновения войск и везде наблюдая в турецком тылу одну и ту же картину, они сбросили оставшиеся тубусы с данными на болгарские позиции и вернулись на аэродром практически с пустым баком.

Сдав аэроплан техникам и составив очередной отчет, Михаил с превеликим удовольствием расправился с обедом и не имея желания ехать куда-либо, развалился на раскладушке у себя в домике, который делил с Константином. Индивидуальное жилище в походных условиях являлось недостижимой роскошью. Техники вообще ютились в точно таком же домике вчетвером.

Не смотря на полный желудок, дневной сон никак не шел. Дрова в буржуйке прогорели еще много часов назад и сборный фанерный домик быстро выстыл, что не прибавляло комфорта. Новая же порция топлива закинутая в прожорливое чрево буржуйки только-только занялась и обещала дать первое тепло нескоро. Поворочавшись на раскладушке, он так и не смог устроиться и взялся за свой дневник.

– Михаил Леонидович, можно войти?
– минут через десять поскребся снаружи Прокофьич.

– Можно Машку за ляжку! А в армии говорят - “разрешите”!
– откликнулся Михаил немудреной армейской присказкой и закрыв дневник, повернулся на добытом где-то механиками табурете к двери, - Заходи Прокофьич! Чай будешь?
– стоило тому показаться в дверном проеме, поинтересовался Михаил и кивнул на исходящий паром небольшой чайничек примостившийся на печке, - Закипает уже.