Перкалевый ангел. Предтечи этажерок
Шрифт:
Но если в первый вылет ушел всего один аэроплан и два пилота, то над возможностью их запуска трудился весь состав 1-го Авиационного Отряда, в который свели все аэропланы и всех летчиков. Для начала нашли относительно ровную и сухую возвышенность, затем срыли на ней кочки и забросали землей ямы. Хотели еще застелить небольшой участок досками, но таковых под рукой не оказалось. Зато в отряде обнаружилось немалое количество юных пиротехников, соорудивших из артиллерийских снарядов и динамитных шашек эрзац-бомбы.
Осталось неясным нанесли ли первые сброшенные
Зато к следующему дню успели подготовить пару Блерио-11, на которых еще один поручик болгарин Христо Топракчиев и русский доброволец Тимофей Ефимов, оказавшийся младшим братом самого Михаила Ефимова, признанного всеми одним из наиболее выдающихся русских летчиков, совершили первые агитационные полеты - разбрасывая листовки с призывами о сдаче над Эдирне и расквартированными вокруг него турецкими частями.
С самого утра 30-го октября небо оказалось затянуто серыми тучами с редкими прорывами, в которые всего на несколько минут успевало заглянуть красноватое солнце. По земле же стелился туман, заставлявший всех обитателей аэродрома потуже кутаться в куртки, френчи и шинели лишь бы спастись от пробирающего до костей холода. Правда, начинающий дуть восточный ветер, обещал вскоре разогнать белесую муть.
– Ну что, дружок, полетаем сегодня?
– скрывшись под навесом одного из возведенных ангаров, Михаил прошелся вдоль борта своего У-2, поглаживая ладонью по обшивке.
– Знаю, что погода не фонтан, но да мы с тобой и не в такую летали. Справлялись раньше, справимся и сейчас. Так ведь? Покажем этим птенчикам желторотым чего стоит истинный летчик?… Покажем?… Вот и я так думаю.
– И все же красивый у вас аэроплан, Михаил Леонидович. Доброго вам утра!
– в просвете откинутого в сторону занавеса стоял Тимофей.
– Позволите зайти?
– Доброе утро, Тимофей Никифорович. Конечно, проходите.
– Благодарю.
– обозначив легкий поклон, он подошел к укрытой под навесом машине и окинул ее завистливым взглядом, - Сколько не смотрю на ваше новое детище, никак не могу налюбоваться. Особенно с этим обтекаемым носом. Мой “Старик” на его фоне уже не смотрится произведением технического прогресса.
– А что вы хотели? Прогресс не стоит на месте. Да и ваш Блерио не такой уж и старый. Сравните его хотя бы с подобными аэропланами
– Почти сто часов.
– Скажу честно, для Блерио-11 это почтенный срок. Еще часов тридцать - сорок и все. Надо будет списывать.
– Это точно.
– с сожалением вздохнул Тимофей.
– А то и раньше. Двигатель уже два капитальных ремонта прошел. Больше вкладывать в него средства не имеет смысла. Отлетает последние часов десять - пятнадцать и все… Придется покупать новый аэроплан.
– Будете рассматривать различные варианты, не забудьте про нас!
– похлопал по крылу своей машины Михаил.
– Увы, на аэроплан вашего производства у меня вряд ли хватит средств.
– только и смог что развести руками в ответ Тимофей, - Дорогие они у вас.
– Дорогие. Не отрицаю. Но ведь они того стоят!
– Еще как стоят! Но и следующей моей машиной будет, скорее всего, тот же Блерио. Или новый Ньюпор-4. Хотя, говорят, что у него весьма своеобразное управление. На что-либо большее у меня никаких средств не хватит.
– Понимаю. Но еже ли вдруг, то милости просим. Мы клиентам всегда рады! А теперь не поможете мне подготовить моего крылатого боевого коня к вылету?
– С превеликим удовольствием!
– Тогда хватайте вон то ведро, а я пока достану масло. Пойдем, погреем его над костерком.
– Ого! Высочайшей степени очистки! Для гоночных автомобилей?
– Оно самое. Касторовым, конечно, тоже можно. Но мы с собой привезли именно это. Местные же пусть заправляют свои аэропланы всем, чем хотят. По мне так уж лучше раскошелиться на хорошее масло и топливо, чем рисковать возможностью выхода двигателя из строя.
– А мой Гном такое, увы, не переваривает. Только касторовым и заправляю.
– И как? Проблемами с пищеварением не страдаете?
– вовсю развеселился Михаил, зная, что подобный казус время от времени случался, как с летчиками, так и механиками имеющими дело с ротативными двигателями, что во время работы забрызгивали маслом все вокруг, включая фюзеляж самого аэроплана.
– Тьфу на вас, Михаил Леонидович. Нет чтобы пожалеть человека! А вы все смеетесь.
– Не вешайте нос, Тимофей Никифорович. Зато касторовое масло куда как легче отмывать.
– Оно конечно так, но у меня уже весь аэроплан пропитался им насквозь. С вашим то двигателем подобного не случается.
– Что тут скажешь? Конструктивные особенности. Вот вам подставка для ведра. Установите, пожалуйста, поровнее, чтобы ведро не опрокинулось.
– дождавшись, когда Тимофей проверит надежность установленной конструкции, Михаил открыл канистру и принялся лить в ведро загустевшее за ночь масло.
– Благодарю за помощь. Сами-то подготовили свой аэроплан к вылету? Чугунную сковороду на сиденье подложили?
– Сковороду?
– немало удивился Тимофей впервые услышав о подобном нововведении.
– Господи, а это-то зачем?