Перо Мнемозины
Шрифт:
– Мы попадем, – сказал Макс. – Ты нас по очереди раскачаешь на руках – и мы спрыгнем.
– Надо, чтобы меня сзади держали, – сообразил Руслан. И тут же они решили, что Макс и его товарищ спрыгнут на типографскую крышу первыми и будут принимать малышей, а последним пойдет самый младший и легкий – Ренатик.
О том, как прыгать ему самому, Руслан пока не думал.
Не думал, пока не спустил вниз Ренатика и не стался один на пожарной лестнице. Всего операция заняла меньше семи минут, значит, скоро
– Прыгай! – позвал его снизу Макс. – Мы поможем!
– Нет, ребятки, не получится. Я провалюсь в щель. Вы бегите, ищите, как спуститься вниз, а потом…
– Аэродром! – крикнул Ренатик.
– Никаких аэродромов. Вы разделитесь на три группы и разными маршрутами пойдете к памятнику космонавтам – знаете памятник? Там рядом киоск с шаурмой, за киоском начинается улица Орехова, – быстро говорил Руслан. – Дом шестнадцать, внизу скажете, что вас послал Руслан к Наине…
– Нет, нам в аэропорт надо, – прервал его Макс.
– Нечего вам делать в аэропорту. Вы еще маленькие. Так вот, вы скажете Наине, что…
– В аэропорт, – твердо объявил Жорка. – И не надо тебе тут оставаться. Ты не думай, что они тебя пожалеют.
Дети понимали больше, чем ему казалось.
– Пожалеют, не пожалеют – ты об этом не думай, – велел Руслан. – Это уже моя забота. Бегите по крыше, ищите спуск…
Вперед вышел маленький Ренатик и протянул руки.
– Ты прыгай, мы тебя поймаем!
– Не получится, я тяжелый.
– Поймаем, – сказал Макс. – А если не прыгнешь – мы без тебя никуда не пойдем. Нам без тебя нельзя.
– Ты же пришел за нами, – добавила девочка. – Значит, мы должны следовать за тобой… Как же без тебя?…
– Пры-гай! – четко произнес хор из двух голосков.
– Пры-гай! – их уже больше…
– Пры-гай! Пры-гай!
Ничего иного не осталось – нога сама переметнулась через подоконник, руки вцепились в край, раскачаться никак не получалось…
– Пры-гай! Пры-гай!
Он не прыгнул – он сорвался. Пальцы поехали по жести, и примерно секунду он висел ни на чем, от ужаса крепко зажмурясь.
А потом ощутил крепкий удар по пяткам. Покачнулся. Открыл глаза.
– Ну вот, а ты боялся, – сказал Макс.
Они стояли на типографской крыше – Руслан и дюжина окруживших его ребятишек. Руслан повернулся и посмотрел на раскрытое окно. О ангел смерти, прыжок оттуда был попросту невозможен…
– Нет, нет, нет, мы никуда не пойдем, – повторял Руслан. – Никакого аэродрома, никаких братьев…
Он сопротивлялся из последних сил.
– Мы не можем тебя здесь оставить, – совсем по-взрослому сказал Макс. – Ты должен быть с нами, ты же привел нас сюда.
– Ну и что?
– Тебе нужно
– Господи, как вам объяснить? Ребята, вы ждали непонятно чего! Кто-то мотоциклиста ждал, кто-то – белку на заборе! А если бы прибежала эта самая белка – вы что, подхватились бы все сразу и пошли за ней?
– Да… да… да… – сперва неуверенно, потом все тверже ответили дети.
– Забор бы кончился, белка бы на дерево вскарабкалась – и вы туда же?
– Она бы не полезла на дерево, – Макс улыбнулся. – К нам могла явиться только та белка, которую послали за нами. Значит, она бы нас и повела. А приехал вот ты…
– Значит, меня за вами прислали?
– Да.
– А кто прислал?
Вот тут моментального ответа уже не было.
– Ты нас проверяешь, да? – вдруг спросил Жорка. – Макс, объясни ему, ты умеешь.
– Можно объяснить только то, что знаешь. А не то, что чувствуешь. Иначе получится вранье. Мы все, сколько нас есть, чувствуем одинаково – ты пришел за нами и теперь ты будешь нас вести. А если все люди чувствуют одинаково – то это, наверно, и есть правда?
– Я был не один.
– Да, мы заметили, – сказал Макс. – Только он, твой товарищ, вести не может. Его самого кто-то все время ведет.
– А вы пытаетесь вести меня! – не выдержав, крикнул Руслан. – Вы заставляете меня делать то, чего я не хочу! А я никакой не вожак, я прросто человек, работаю, отдыхаю, я мнеморедактор, понимаете, я ничего больше не хочу, меня моя жизнь вполне устраивает, я не хочу никого никуда вести! Понимаете, ребята? Когда я был такой, как вы, я тоже вечно куда-то залезал и чего-то искал, а теперь мне тридцать четыре года, я хочу жить, как все нормальные люди, чтобы работа, деньги, дом, семья, жена, дети…
– У тебя есть дети? – некстати удивился Ренатик. – А много?
– Один, сын… – и тут у Руслана перехватило горло.
Вовсе не так уж были ему нужны деньги, тут он детям малость приврал, и о семье пока не задумывался – объяснять детям, для чего ему вдруг понадобилась Лали, было бы глупо и несуразно… но врать о Гарибчике он не мог, не мог…
– Мы тоже дети, – вдруг сказал Ренатик. – И нас, наверно, тоже кто-то любит. Только мы не знаем – кто. Может быть, ты отведешь нас к нему?
Руслан справился с комом в горле.
Что же такое сидело в ребятах, если понадобилось изымать ЭТО и вставлять красивые картинки безмятежного детства – но с игрушечным оружием? Какая такая бомба или мина замедленного действия была в них заложена с рождения или же в первые годы жизни? Что обитало в их памяти, если даже уцелевшие кусочки оказались так сильны и непобедимы?
Что означали все эти пластмассовые пистолеты и автоматы, дорогие куклы в камуфляжных комбинезонах и арбалеты с настоящими стрелами?