Перо, закон и стеклянный шар
Шрифт:
– Как вы поняли, что ей дали выходные? – тихо спросил газетчик Дорена, пока женщина заливалась слезами. – Вы сказали это так уверенно.
– Никак. Я просто предположил... Оба раза, когда мы приходили, в доме отсутствовала прислуга. А если гадалка кого-то тут прятала, то... Понимаете?
Хальрун громко хмыкнул и тоже обратился к женщине:
– Разве это было необычно? Вам никогда раньше не давали отпуск?
Служанка повернулась к журналисту. Она так удивилась, что выражение страха пропало с ее лица.
– Да...
– Что же бывает, это не преступление. Тогда расскажите, в чем заключалась ваша помощь госпоже Лалле?
Женщина покраснела. Признание давалось ей нелегко, и Хальрун почувствовал близость успеха. Скандал обещал стать громким.
– Я должна была убеждать ее гостей... Вы понимаете?
– Не совсем. Объяснитесь, вея.
– Я нужна была для достоверности... Мне приходилось издавать звуки... особенные звуки... Иногда я отвечала на вопросы.
Хальрун все сильнее растягивал губы в улыбке.
– Я все еще не до конца понял вашу роль. Вы...
– Довольно, вей Осгерт, – перебил Дорен. – Обсудите ваши дела позже. Вея, покажите, где вы прятались во время сеансов.
Женщина покраснела еще сильнее, но она уже полностью сдалась и превратилась в глину, из которого твердая рука могла лепить любые формы по своему желанию. Помощница показала проход в потайную комнатку размером не просторнее чулана. В погруженном в полумрак доме найти такое место без подсказки было не так уж просто.
В центре комнаты стояло простое кресло, а над ним из люка в потолке свисал пучок толстых шнурков. Не удержавшись, Хальрун потянул за один из них.
– Вей Осгерт! – одернул журналиста Дорен, но громкий скрип заставил детектива замолчать.
Казалось, все перекрытия застонали от невыносимого напряжения.
– Хитро придумано, – заметил журналист.
– Но ведь никому вреда не было, – жалобно произнесла топтавшаяся у порога женщина. – Немножко убедить это же не плохо?
Ей никто не ответил. На полочке в углу Хальрун обнаружил кое-что более занятное, чем бестолковая женщина.
– Эту вещь вы использовали, когда отвечали на вопросы клиентов своей хозяйки?
В руках газетчик держал новенький блестящий рупор, вроде тех которыми отдавали распоряжения старшие на фабриках. При виде предмета Дорен нехорошо прищурился.
– Дайте сюда, вей Осгерт, – резко сказал он. – Вы забыли, о чем я вас просил?
Журналист виновато улыбнулся и под суровым взглядом сержанта спрятал руки за спину. Понимая, что сам навлек на себя гнев полицейских, журналист притих и стал наблюдать, как те разбираются с устройством потайной комнаты. Служанка любезно им помогала, постоянно повторяя, что в обмане доверчивых посетителей не видит ничего плохого. Кого она пыталась убедить, себя, полицию или газетчика, Хальрун не понимал.
Хитроумные механизмы, как оказалось, буквально пронизывали дом гадалки. Одни вызвали
– Куда все делись? – грубый голос Унера прозвучал так, словно полицейский находился совсем рядом.
Хальрун даже начал озираться, но старшего детектива в комнате не было.
– Тут отдушина, – сообщила помощница гадалки, стыдливо опустив взгляд. – Благодаря ей все слышно.
– А они нас слышат? – спросил Хальрун.
– Нет, вей. Они не слышат.
– Очень умно, – похвалил журналист.
В отличие от него, полицейские не оценили устройство дома. Сержант держался с безучастным видом, а Дорен испытывал отвращение к обману. Хальруну затея женщин представлялась скорее шуткой.
– Знаешь, кто придумал эти устройства? – спросил Дорен.
– Не знаю, детектив.
– Тогда мне все ясно, вея. Идемте отсюда, – распорядился он. – Здесь мы закончили.
Сержант шел первым, детектив следовал за ним, а Хальрун с семенящей «помощницей» замыкали строй. Газетчик улыбнулся, чтобы приободрить ее, и глупая служанка воспряла духом.
– Все ли будет хорошо, вей? – с надеждой спросила она. – Разве мы делали что-то плохое? Госпожа Лалла помогала людям, я помогала их настроить на нужный лад, когда они сомневались. Что в этом плохого?
– Ничего, – согласился Хальрун. – Уверен, все это поймут, когда узнают.
– Узнают, – как эхо, повторила она. – Они узнают...
Глава 17
Вне гостевой части особняк госпожи Лаллы оказался восхитительно обычным. Хальрун ожидал чего-то мистического или необыкновенного, продолжения тайны, в которую попадал за порогом, но ничего подобного вокруг не наблюдалось. Дом был богатым, но слишком темным, с маленькими, заставленными вещами комнатами, напоминавшими антикварные лавки или книжные развалы. Гадалка, словно сорока, любила все дорогое и блестящее и на личной территории давала волю своим наклонностям.
Краем глаза газетчик наблюдал за Дореном, а сам листал томик стихов в дорогой обложке из тонкой кожи с тиснением. Книга выглядела так, словно до Хальруна ее никто не открывал, и прочитав несколько строчек, журналист понял, почему. Даже признанно хорошие стихи его обычно не трогали, а эти явно не стоили красивого переплета.
– Вам помочь, детектив? – спросил Хальрун, отбросив книгу в сторону.
– Не нужно, вей.
– Жаль.
Дорен изучал записную книжку гадалки. Хальрун тоже был бы не прочь взглянуть на желтоватые странички, но детектив стоял слишком далеко. Газетчик видел только обложку темного шелка с вышитыми мистическими символами.