Перри Родан
Шрифт:
После старта тем более нельзя было расслабляться. Тут начинались испытания на прочность для тела и рассудка. Затем на смену приходило время мук в тесной утробе неистовствующего чудовища из улучшенной конструкционной стали и пластика.
Майор Перри Родан, шеф-пилот Американского космического отряда, открыл глаза. Он почти мгновенно перешел от сна к бодрствованию.
«Вы сначала обработали меня? — спросил он. Это было скорее утверждением, чем вопросом. Доктор Флипс с явным удовлетворением констатировал четкую реакцию командира корабля.
«Точно по
Медленно, глубоко дыша при этом, риск-пилот выпрямился. Кто-то снял с него тонкое, дыхательно-активное одеяло. На Родане было свободного покроя, похожее на рубашку одеяние для сна.
Родан пробормотал проклятие в адрес странной одежды, что заставило мужчин усмехнуться.
«Если бы у меня были такие же красивые икры, как у Вас, док, это еще могло бы мне понравиться», — сухо констатировал Родан. Его глаза сияли. Тем не менее узкое, худое лицо оставалось почти без выражения.
Какой-то храп заставил Родена обернуться. С интересом наблюдал он «маневр просыпания» его трудного ребенка, который наравне с ним уже однажды облетел вокруг Луны. Для Перри Родана по-прежнему оставалось загадкой, как такого толстощекого великана с нежной, как у новорожденного, кожей и красными, словно у измученной уборщицы, руками занесло в тесную кабину межпланетной станции.
Капитан Кларк Дж. Флиппер, ученый-специалист в области астрономии и математики, вторая специальность — физика, просыпался с большим шумом.
«Мой сын уже появился? — прогремел голос Флиппера. — Как с этим, док? Вы позаботились о моей жене?»
Доктор Флипс уныло вздохнул.
«Послушайте, сын мой, если Вы считаете свою жену анатомическим чудом, это Ваше дело. Во всяком случае, у Вас есть еще добрых три месяца. Если Вы до этого еще раз спросите меня, то…»
«Это могло бы случиться, а? — перебил безбородый великан. — Факторы неопределенности в математически нестабильных схемах человеческого тела исчисляются миллионами».
Третий мужчина, лейтенант доктор Эрик Маноли, врач и геолог, был самым незаметным, спокойным и, по-видимому, также самым сдержанным человеком в отряде.
Проснувшись, он кратко поприветствовал всех. Его взгляд упал на часы. Конечно, доктор Маноли следовал неписанному закону риск-пилотов, который ясно и просто гласил:
«Никогда не говори о старте, пока это не будет необходимо. Ты выспался, чтобы дать разрядку мозгу и телу. Не уменьшай хорошего воздействия тем, что, как тебе кажется, ты должен мгновенно заняться серьезными делами».
Это была очень простая формула. Она себя оправдывала.
«Все о'кей, Эрик?» — допытывался Родан. — Как я вижу, твоя огромная борода совершенно не реагирует на снотворные наркотики».
«Наследие моих итальянских предков, — огорченно кивнул Маноли. — А что с Булли? Парень дрыхнет как сурок».
Капитан Флиппер повернулся на койке. Его правая рука опустилась на хорошо упитанные плечи некрупного, коренастого мужчины с очевидной склонностью к полноте.
Однако, тот, кто был знаком с капитаном Реджинальдом Буллем, знал, что упитанность
«Дубина!» — послышалось из пенорезиновой подушки. Широкое, большое лицо с многочисленными веснушками выглянуло из наволочки. Голубые глаза щурились на Флиппера.
«Я уже час, как проснулся, — утверждал Булли. — Для такого мужчины, как я, доза снотворного была явно мала».
«Конечно, — кивнул Родан. — Я удивляюсь твоему терпению. Чтобы не мешать нам, ты, наверное, дышал тише, чем египетская мумия».
«Он получит орден», — вмешался Флиппер. Фыркнув, он свесил свою тяжелую голову с плоской койки.
«Страдающие люди и будущие отцы проходят вне очереди» — подчеркнул он. — Я вообще хотел бы знать, что у нас еще можно обследовать».
Неожиданно Флиппер замолчал. Смущенно посмотрел на командира корабля. Он чуть не нарушил неписаный закон. Родан пропустил это мимо ушей. Подчеркнуто спокойно он сказал:
«Начните с бэби, док. Наше кровообращение вроде бы в порядке. Но только повремените с нейтрализационными шприцами».
Перри Родан весь ушел в себя. Он ощущал мучительное беспокойство. Кажущаяся бессмысленной болтовня мужчин была ничто иное, как попытка самоуспокоения.
Только не говорить о старте. Однако, мысли Родана опережали время. Полет на бешеном газовом луче ядерно-химической атомной ракеты, казалось бы, не отличался от запуска обычного корабля в том, что касается возникающих сил инерции.
Однако, кое-что было совсем иным. Настоящие трудности крылись в трудно контролируемых глубинах сознания. Было страшно. Никто никогда этого не оспаривал; но эти люди могли преодолеть страх. Только это было важно.
Родан внимательно и незаметно наблюдал. Возможно, Кларк Флиппер был немного беспокойным. Он слишком часто думал о будущем ребенке. Если бы это зависело от Перри Родана, он бы на сей раз оставил Флиппера дома. Но тщательно подобранную команду нельзя разбивать. Чужого пилота-испытателя нельзя было так просто включить в команду. Он мог бы не вписаться в нее.
Поэтому Родан примирился с участием Флиппера. Других забот с экипажем в настоящее время не было.
2.
Контурные койки представляли собой гидро-пневматически управляемые совершенные конструкции, автоматические регуляторы которых тотчас выравнивали любое изменение веса.
Во время запуска первых пилотируемых межпланетных станций пилотов вместе с космическими костюмами укладывали на контурные койки. В какой-то мере мужчины были даже вынуждены дополнительно одевать гермошлемы с прозрачными стеклами. Конечно, при высоких нагрузках нажима всегда бывали небольшие травмы. Самый прискорбный случай в истории пилотируемых полетов в космос произошел при монтаже спутника. Не совсем плотно сидящий гермошлем стал причиной перелома шеи при стартовом ускорении 11,3 граво.