Персидский гамбит. Полководцы и дипломаты
Шрифт:
Когда в мае 1806 года персидская армия Аббаса-Мирзы пересекла пограничный Аракс, то первым делом она направилась именно к Шуше. Во главе персидского авангарда был поставлен старший сын карабахского хана – Абдул-Фетх. Пока деятельный Лисаневич готовил Шушу к обороне, Ибрагим-хан внезапно объявил ему, что из-за наступившей жары плохо себя чувствует, а в каменной Шуше ему просто не хватает воздуха, поэтому ему надо срочно покинуть крепость.
– Вот ведь как, – невесело усмехнулся Лисаневич, – семьдесят лет хватало, а теперь вдруг нет!
Выехав из Шуши, Ибрагим-хан расположился вместе с сопровождавшими его домашними,
Налицо была прямая измена, но вначале Лисаневич пытался действовать уговорами, посылая к Ибрагим-хану его сына и внука, чтобы те уговорили изменника прекратить сношения с неприятелем и вернуться на российскую сторону. Лисаневич докладывал: «Как по сим случаям измена оказалась явною, то я послал для уговора оного сына его Мехти-агу и внука Джафар-Кули-бека, с тем чтобы он, разруша все с персиянами связи, возвратился бы со всем семейством в крепость, которые, пробыв там большую часть дня, сначала возвратившийся Джафар-Кули-бек объявил мне, что он хотя несколько раз уговаривал хана отстать от персиян, но кроме брани русских он ничего от него не слыхал и сверх того хан его убедительнейше просил, чтобы он постарался зазвать в дом меня к себе и, поймавши там, отдать ему и также выкрасть брата своего Шукур-Уллаха, находящегося в аманатах в Елисаветполе, отчего-де я ему отказался; сверх сего объявил, что в нынешнюю ночь или хан уйдет к персиянам или персияне с ним соединятся, после чего прибывший Мехти-ага также объявил, что он сколько ни старался уговаривать хана, но хан ни на что не соглашается и явно уже принял сторону персиян».
Надо было срочно решать, что делать? Промедление могло обойтись очень дорого. В случае побега Ибрагим-хана тот поднял бы против нас все Карабахское ханство.
Лисаневич был человеком действия, поэтому решил захватить и вернуть в крепость мятежного хана. Взяв с собой сотню егерей 17-го полка, в ночь на 27 мая Лисаневич вышел из Шушинской крепости и двинулся к замку Ибрагим-хана.
При этом, чтобы обмануть выставленные в сторону Шуши караулы, егеря зашли к ханскому замку с тыла. Но незаметно подойти не удалось. Увидев приближающихся егерей, ханские гвардейцы открыли по ним стрельбу.
Сколько ни старался Лисаневич криком уговорить стрелявших прекратить огонь и сдаться, те продолжали бой и убили одного егеря. Тогда раздосадованный Лисаневич приказал барабанщику бить атаку. Егеря бросились в штыки и в считанные минуты обратили оборонявшихся в бегство. При этом в неразберихе атаки сам хан и несколько вельмож были убиты пулями, а жена и дочь тяжело ранены. Что касается захваченных вещей, то, по военному обычаю того времени, Лисаневич все отдал своим егерям.
При этом один из ханских сыновей Ханлар-ага с группой всадников успел ускакать к персам.
Еще не развеялся пороховой дым, как прискакавший гонец доложил:
–
После этого Лисаневич поспешил вернуться в крепость. Едва успели закрыть ворота, как на ближайших высотах показались персы. Переведя дух, Лисаневич выступил против них с полутора сотнями егерей и конной карабахской милицией. Но Абдул-Фетх боя не принял. Узнав от беглецов об участи отца и его окружения, старший сын хана отступил.
Когда Гудовичу уже донесли, что командир егерского батальона убил беззащитного и невинного хана, перебив при этом его семью, включая жен и детей, а также разграбил все ханские ценности, он был, мягко сказать, огорчен.
– Назначить самое строгое расследование и, ежели факт безвинного смертоубийства подтвердится, спросить с виновников по полной! – распорядился наместник.
Впоследствии Лисаневичу пришлось еще долго объясняться за смерть Ибрагим-паши. Только полтора года спустя следствие пришло к выводу, что подполковник действовал совершенно правильно и сделал в той непростой обстановке все от него зависящее.
Свое новое поприще Гудович начал с отражения персидского вторжения. Летом 1806 года он послал только что прибывший с Кавказской линии Троицкий мушкетерский полк генерал-майора Небольсина (полторы тысячи солдат) занять приграничную Нахичивань, что тот блестяще и исполнил. После этого по приказу Гудовича Небольсин двинулся в Карабахскую провинцию и дважды (у Шах-Булахского замка и на речке Ханашин) разбил 20-тысячное войско Аббаса-Мирзы. Разрушив устроенные персами батареи и укрепления, Небольсин вышвырнул войска шаха из пределов Карабахской провинции за реку Аракс. Одновременно русские войска отразили попытку вторжения персов и со стороны Эривани.
Между тем персы продолжили свое вторжение. Поэтому, едва пришло известие от Лисаневича о появлении вблизи наших границ нового персидского воинства, навстречу неприятелю в Карабах были направлены два батальона Троицкого мушкетерского полка под начальством генерал-майора Небольсина. По пути Небольсин присоединил к себе егерей 17-го полка во главе с самим полковником Карягиным. Всего под своим началом он имел тысячу пехоты, сотню казаков и восемь орудий.
На пути между Шах-Булахом и Аскераном Небольсин был атакован четырьмя тысячами конников Аббаса-Мирзы. Окружив русское каре со всех сторон, персы то и дело пытались прорваться вовнутрь его.
Пришлось прокладывать себе дорогу штыками долгих шестнадцать верст. Наконец, Небольсин достиг города Аскерана, где присоединил к себе егерей подполковника Лисаневича, пришедшего из Шуши.
– Думаю, что теперь мы достаточно сильны, чтобы атаковать самим! – заявил он Лисаневичу.
Оставив обоз и тяжести в Аскеране, под прикрытием части пехоты, Небольсин двинулся к Карапапету, где были расположены главные силы Аббаса-Мирзы. Однако не застав там неприятеля, повернул к речке Ханатин. Ночью 13 июня русский отряд был встречен персидской конницей, позади которой в Ханатинском ущелье стояла пехота. На этот раз Аббас-Мирза сосредоточил против нас шестнадцать тысяч всадников и четыре тысячи пехотинцев-сарбазов. Соотношение сил было явно не в нашу пользу, и дело сразу приняло самый серьезный оборот.