Персиковое дерево
Шрифт:
Мбонго ловко разделил свою ношу — девушку аккуратно поставил на землю, а шелковое полотнище легко и как-то очень изящно набросил на стену поверх сторожевых лиан. Этакая вертикальная защитная дорожка, просто и гениально. Конан собирался даже восхищенно присвистнуть — так ловко, с первой же попытки это получилось у черного великана, да и задумка действительно недурна — шелковая лента шириной почти в метр, как раз хватит, а что тонкая — не беда, тут же не колючки опасны, а пыльце даже сквозь самый тонкий шелк не проникнуть! Но вовремя вспомнил о необходимости соблюдать тишину. Да и не был он уверен, что умеет это тело свистеть — кто их, магов, знает?..
Вместо этого он переглянулся
Восстановив равновесие, Конан сел и уперся ногами в подходящие выступы для большей устойчивости. Если был он прав — устойчивость ему сейчас могла очень даже пригодиться.
Так и есть.
Шелест ткани, короткая возня, возмущенный писк, — писк, правда, негромкий, сообразно обстоятельствам, — и ему на руки буквально рухнула украденная жена. Теперь уже считай что дважды украденная. Конан обхватил ее поперек туловища руками и еще основательнее уперся ногами в выступы — жена активно сопротивлялась попытке повторной кражи.
— Пусти! — шипела он, голоса, правда, не повышая, но брыкаясь при этом отчаянно. — Пусти! Мне нельзя! Ты что, не понимаешь?! Его же убьют!
Какое-то время Конан молчал, тратя все силы на то, чтобы и самому удержаться на узком гребне стены, и ее там же удержать. Потом, когда девушка слегка притомилась и вырывалась уже не так активно, подытожил:
— А так — убьют тебя.
Она обмякла как-то сразу и вся целиком. Похоже, не такой уж наивной она была и тоже кое-что понимала. Просто говорить об этом не хотела. Конан добавил, подумав:
— Мбонго, может, и не убьют. Он дорого стоит. Очень дорого. А вот тебя бы точно убили. В назидание прочим женам.
Девушка мотнула головой. Прошептала с непонятной горечью:
— Я тоже дорого стою! Очень дорого… Думаешь, стали бы меня иначе красть?!
Конан не нашелся, что на это ответить. И был благодарен, когда она, глубоко вздохнув, шепнула уже спокойно:
— Чего расселся? Давай, что ли, слезать, раз уж все так вышло…
Конан осторожно втянул наверх шелк, стараясь складывать его верхней безопасной стороной наружу — ткань ему должна была еще пригодиться, ночь предстояла длинная и хлопотная. Сначала — спрятать девушку. Это несложно — один вполне приличный воровской притон тут недалеко. Конана там теперь, конечно, не узнают, но сам он все нужные знаки и жесты помнил отлично. Примут и укроют, не в первый раз. Девушке там ничего грозить не будет — воровской кодекс чести и все такое. К тому же к целительницам и без всяких кодексов чести в таких местах относятся с уважением — мало ли какая хвороба с тобой приключится? Не со всеми же болячками можно к официальному лекарю бежать.
Конан прикинул еще раз, сворачивая шелк в длинный жгут и мастеря из этого жгута петлю.
Нет, на это не должно уйти слишком много времени.
Конан на мгновение задумался как он будет выкапывать пресловутое персиковое дерево. Пожалуй стоит озаботиться наличием крепкого ножа с широким лезвием, наподобие тех, что предпочитают кезанкийские горцы. Впрочем, нож в любом случае пригодится… У шадизарских воров можно раздобыть и не такое, было бы чем расплатиться. А благодаря щедрости купца, это было сделать нетрудно.
Он проверил петлю на прочность, аккуратно затянул ее под мышками у девушки и, видя, что она все еще медлит, стоя у самого внешнего края стены и никак не решаясь прыгнуть сама, легонько пощекотал ее под коленками. Она почти беззвучно взвизгнула и скакнула, как молодая козочка. Конану чуть руки не выдрало из суставов, а в спине что-то явственно хрустнуло. Шипя сквозь зубы, он осторожно вытравливал шелковый жгут до тех пор, пока показавшаяся неимоверной тяжесть вдруг не исчезла. Жгут провис.
Конан скинул вниз свободный конец. Лег на край стены, свесился вниз ногами, осторожно сполз. Повисел на руках, размышляя, что до земли не должно быть больше шага или пары локтей, а, стало быть, прыгать в абсолютную черноту совершенно безопасно.
Разжал пальцы.
До земли действительно было меньше шага. И босая нога его впечаталась во что-то теплое и мягкое…
Конан зажмурился до рези в глазах и глубоко вздохнул. Постоял так какое-то время. Открыл глаза.
Помогло.
Теперь он, хотя бы и смутно, но кое-что видел.
То теплое и мягкое, на что он наступил, было всего лишь ворохом шелка. Он его очень туго свернул, когда делал петлю, и теперь петля эта, постепенно раскручиваясь, змеей обвила ему ногу, потому и почудилось в первый момент нечто живое и двигающееся.
То, что по-настоящему было живым, лежало немного дальше от стены.
И оно не двигалось…
Конан стремительно опустился рядом с лежащей на боку девушкой на колени, похлопал ее по щекам, попытался нащупать биение жилки. Нащупал. И понял, что все это время как-то забывал дышать.
Девушка просто спала. Похоже, коснулась в последний момент случайного цветка. Или оставшаяся на шелке пыльца при свертывании не вся оказалась на внутренней стороне. Второе, пожалуй, куда реальнее — у Конана и у самого потихоньку начинали слипаться глаза.
Конан тряхнул мутнеющей головой, отгоняя сонный морок. Визит в притон придется на некоторое время отложить. Есть дела поважнее…
Вода была почти холодной.
Конан вынырнул, отфыркиваясь. Вдохнул и снова опустил лицо в воду. Повертел головой, вымывая возможную пыльцу из волос. Он стоял коленями на дне деревянного желоба. Лежа, он вполне мог бы поместиться под проточной водой полностью — вот вам и еще одно преимущество не слишком крупного тела. Но полностью он пока не хотел, осторожно смывая пыль с рук, ног и спины, но старательно обходя при этом нарисованные белым полосочки на груди. Голову он оставлял напоследок, и вот теперь, стоя на карачках, осторожно отряхивал мокрые волосы. Хорошо, что водопровод в этом месте проведен по старинке — открытым способом, а то пришлось бы, пожалуй, отмываться от сонной дури в какой-нибудь сточной канаве.