Персиковый сад (сборник)
Шрифт:
Тетя Таня встретила меня привычно бодро.
– Ну, здравствуй, Марина-малина, как дела?
Я увидела ее пожелтевшее лицо, и у меня защемило сердце.
– Все хорошо, теть Тань. А как ты?
– И у меня все хорошо, девочка. С Божьей помощью жива.
– А как же! Ты обязательно поправишься, и мы поедем вместе в Троице-Сергиеву лавру, как собирались, так ведь?
Крестная промолчала, и я хотела было уж признаться, что мне пора, когда она сказала:
– А у меня к тебе, Марина, просьба.
– Что-то принести?
– Нет. Просьба вот какая. Я недавно прочла в одной газете, что
– Теть Тань, так где же…
– Не бойся, милая, я не сошла с ума. Я вот о чем хочу тебя попросить. Ты у меня художник… У тебя впереди много-много интересных и оригинальных картин. А пока напиши одну. Для меня.
– А что надо написать?
– Персиковый сад. Цветущий персиковый сад. Хорошо?
– Хорошо, – не задумываясь, ответила я.
– Вот и замечательно. Стану смотреть на твою картину и представлять, как мы с тобой гуляем среди цветущих персиков…
– И будешь поправляться!
– А что, между прочим, китайцы считают, что сянь-тао дает человеку бессмертие.
– Сянь-тао?
– Ну да, персик. Есть такая легенда: персиковое дерево в садах богини бессмертия Си Ванму цвело раз в три тысячи лет, а плод вечной жизни созревал в течение следующих трех тысяч лет. Кому удавалось вкусить его, тот становился бессмертным.
– Звучит заманчиво.
– Да. И красиво…
– Вот уж никогда не думала, что персик и есть то самое древо жизни!
– У разных народов – по-разному.
Я засмеялась.
– Ты, теть Тань, не классическую литературу случайно преподаешь?
– Нет, математику, – улыбнулась она. – Так что, берешься за работу?
– Завтра же и начну.
Тетя Таня хотела еще что-то добавить, но я перебила, вспомнив про бедного Толика.
– Теть Тань…
– Беги-беги, он уж заждался, наверное.
– Кто?
– Тот, кто у подъезда стоит.
Я восхищенно покачала головой:
– К тому же еще и экстрасенсорные способности!
– А то! Поболеть иногда полезно, дорогая моя девочка.
«Может быть, но не так, не смертельно», – подумала я, выходя на лестничную площадку. Когда я пришла к тете Тане через несколько дней, она сразу спросила о картине. А я, честно говоря, забыла о своем обещании и отшутилась, дескать, ищу очевидцев цветущего персика.
– Знаешь, Мариша, – сказала она, – я, вероятно, убедила себя, что ли, в том, что мне поможет твоя картина. И я жду ее. Самовнушение – великое дело!
– Эффект плацебо.
– Вроде того.
Мне вспомнился рассказ О.Генри. Помнишь? Но в жизни, не в книге, все проще и страшней. Это я уже, слава Богу, тогда начинала понимать.
С того дня я принялась за картину. Первая трудность возникла сразу: я никогда не видела персикового дерева – ни без цветов, ни в цвету. Как оказалось, и среди знакомых не нашлось очевидцев. Полезла в энциклопедию, нашла в библиотеке спецлитературу, прочла все, что можно, о персике. Узнала немало интересного. Например, в мифологии цветок персика символизирует весну, женское
…Посох возьми
И возвратно, не торопясь,
Путь предприми
К роднику, где персик цветет [12] .
Где бы увидеть тот родник! В России живем. Ни с каким посохом такого родника не отыщешь. Мне искренне хотелось доставить радость крестной, я старалась и часами стояла у мольберта, закрыв глаза и пытаясь представить себе цветущий персиковый сад, но воображение выдавало только вишни да яблони. Все мои книжные познания никак не хотели транспонироваться на холсте. Постепенно работа захватывала меня, но по-прежнему в том, что я делала, отсутствовало главное – живой цветущий персиковый сад.
Наконец картина была готова. Я закрыла ее куском ткани и целый день не подходила к мольберту. Утром позвала маму и сняла покрывало. Мы молча стояли и смотрели на мое творение.
– Что, мам, – спросила я наконец, – похоже это на персиковый сад?
Она ответила не сразу.
– Знаешь, дочка, – неуверенно сказала она, – я никогда не видела, как цветет персик. Наверное, то, что ты написала, действительно, похоже на персиковый сад, но…
– Что?
Мне хотелось услышать от нее то, что я сама не могла выразить словами. Но в то же время другая моя половина желала, чтобы мама одобрила работу, и на этом бы закончились все трудности, связанные с несчастным персиком, который в наших краях не цветет.
– Понимаешь… Тут все как на фотографии… Очень хорошей фотографии. Может, я ошибаюсь, ты уж извини.
– Нет, ты права. Я и сама это чувствую.
Мамины слова меня, конечно же, задели, и я начала все заново.
Помню, как-то пришла к тете Тане утром. Мне открыла соседка. В квартире пахло воском и ладаном. У меня дрогнуло сердце. Соседка шепнула, что у больной священник, она исповедуется и причащается. Я отпустила соседку и уселась в кресло возле книжного шкафа. За стеклом стояли альбомы по искусству. Я видела их тысячу раз, но сегодня вид глянцевых суперобложек меня расстроил: рядом с такими книгами, полными репродукций произведений великих мастеров, особенно чувствуешь свою бездарность, неспособность написать простое персиковое дерево. Стыд и позор!
Из-за двери доносились голоса – чуть громче молитва священника, чуть тише – тети Тани. Наконец священник в епитрахили, с дароносицей в красной бархатной сумочке на груди вышел от крестной и поздоровался со мной.
– Слава Богу, причастилась, – коротко сказал он.
Проводив священника, я поставила чайник на плиту и вошла в комнату тети Тани. Она лежала улыбчивая и спокойная.
– С причастием, крестная, – сказала я и, поцеловав ее в щеку, присела на край постели. – Ну, как ты?
– Хорошо, Маринушка, – ответила она. – Все в порядке.