Персона царских кровей
Шрифт:
Комната была похожа на ее собственную, только еще больше и не такая зеленая.
В глубине, возле окна, виднелся низкий кожаный диван, перед ним – стеклянный столик, на нем – ваза с фруктами.
Посреди комнаты стоял высокий худой старик в брюках, но без рубашки. В правой его руке была черная трость с серебряной рукоятью, которой старик раздраженно стучал в пол. Именно этот стук Надежда Николаевна и услышала из коридора. Взглянув на Лебедеву, старик вскинул длинную костистую голову, как собравшийся клюнуть петух, и проговорил
– Сколько можно вас ждать! Вы думаете, милочка, что незаменимы? Да на ваше место очередь стоит! Огромная очередь! Стоит мне сказать Сергею, и вы окажетесь на улице!..
– Но я… Но я не… – попыталась вклиниться в его монолог Надежда Николаевна, но старик ее не слушал, он продолжал:
– Где моя рубашка? Где чистая рубашка, я вас спрашиваю? Я опоздаю к обеду, а это недопустимо!.. Если вы думаете, что с одиноким старым человеком можно так обращаться, то уверяю вас, вас ждет разочарование! Серьезное разочарование!
– Но вы меня с кем-то путаете… – оправдывалась Надежда.
– Молчать! – рявкнул старик. – Не возражать! Не спорить! Ваше дело – молча выслушивать замечания и следить, чтобы такое больше не повторилось! Иначе в два счета вылетите на улицу! Где моя рубашка, я вас спрашиваю?
Надежда Николаевна поняла, что спорить со стариком бесполезно, легче подыграть ему. Тем более что она заметила на стуле справа от двери свежевыглаженную голубую рубашку. Она взяла ее и протянула старику.
– Давно бы так! – проговорил он удовлетворенно и добавил с совершенно другой интонацией: – Напомните мне, милочка, чтобы я сделал вам подарок к следующему Рождеству!
Поскольку до Рождества было еще очень далеко, Надежда Николаевна решила не спорить. Она воспользовалась изменением настроения собеседника и спросила:
– А где здесь столовая?
– Вы что – новенькая? – спросил тот удивленно. – То-то я смотрю, что ваше лицо показалось мне незнакомым!
– Так все же – где столовая?
– Выйдите! – воскликнул старик раздраженно, путаясь в пуговицах. – Вы же видите – я не одет!
Надежда Николаевна снова недоуменно пожала плечами и вышла в коридор. Кажется, этот дом полон каких-то чудаков…
Она прошла еще немного и наконец оказалась на широкой лестничной площадке, откуда двойная полукруглая лестница вела на первый этаж.
Надежда спустилась и тут же увидела распахнутые двери, из-за которых доносились голоса и звон вилок.
Она вздохнула с облегчением и вошла.
Это, несомненно, была столовая.
На этот раз Надежде вспомнился не отель во Флориде, а замок какого-нибудь английского лорда.
Разумеется, в английском замке ей тоже бывать не приходилось, все ее впечатления основывались исключительно на сценах из кино. Фильмы были по большей части детективные.
Итак, как в английском замке, столовая была огромная, стены ее покрывали деревянные панели (кажется, их называют «мореным
На этом крахмальном поле были расставлены тарелки из старинного бело-голубого фарфора и разложены серебряные приборы. Еще, разумеется, имелись вазы с цветами. Цветы, впрочем, были самые обыкновенные – не орхидеи, а ирисы и пионы разнообразных оттенков.
Благодаря этим цветам и еще кое-каким отличиям комната, куда попала Надежда Николаевна, была все же похожа не на настоящую английскую столовую, а как бы на ее русский перевод, выполненный не очень аккуратным переводчиком.
Пожалуй, что особенно заметно отличало эту столовую от английского оригинала – это удивительно малое количество людей за столом.
Людей было всего трое.
Во главе стола сидел сам хозяин, Сергей Баруздин. Место справа от него занимала та самая нервная и угловатая женщина, с которой Надежда столкнулась в коридоре.
Впрочем, теперь она не казалась ни нервной, ни угловатой. Пятен неровного румянца на лице не было, оно приобрело мягкий персиковый оттенок («Наверняка тональным кремом воспользовалась», – подумала Надежда), а вместо черно-белого шелкового костюма на ней было простое зеленое платье с квадратным вырезом.
– Познакомься, Надя, – проговорил Сергей, может быть, слишком жизнерадостным тоном. – Это моя жена, Алиса. Алиса, а это Надя Лебедева, мы когда-то вместе работали.
– Ах, уже «Надя»? – процедила хозяйка и пристально взглянула на Надежду. Видимо, то, что она увидела, несколько успокоило ее, и она добавила чуть мягче: – Очень приятно.
– А это – Олег. Архитектор, дизайнер и прораб в одном лице, – представил хозяин третьего человека, сидевшего за столом, загорелого мужчину лет тридцати пяти, с коротко стриженными светлыми волосами и тяжелым подбородком. – Это он выстроил дом, в котором мы сейчас находимся…
– Разве этот дом еще не достроен? – искренне удивилась Надежда Николаевна.
– Ну, понимаешь, Надя, – пустился Сергей в объяснения. – В большом доме всегда найдутся какие-то недоделки, что-то, что нужно переделать или закончить. Вот этими недоделками Олег и занимается… Ну, и еще кое-какими делами…
Алиса внезапно уронила нож. Лицо ее едва заметно дернулось, и Надежде показалось, что красные пятна проступают через тональный крем. Она закашляла, налила в бокал воды из хрустального кувшина и торопливо выпила.
У Надежды мелькнула какая-то неясная мысль, но додумать ее до конца она не успела, потому что дверь столовой с грохотом открылась и в комнату в инвалидном кресле въехал давешний капризный старик – тот самый, который распекал Надежду за нерасторопность.
Лебедева с удивлением взглянула на инвалидное кресло, но ничего не сказала.