Перспектива смерти
Шрифт:
Толстиков раздраженно бросил окурок в сугроб. Задрав голову и посмотрев на серое, низкое небо, он зло спросил:
– Кроме Плетнева есть потери?
– Есть. Две ранено. Легко. Касательные. Отказались от госпитализации. А так все.
– Черт! Все равно повал! Провал! Мы хоть и вытащили Полякова с Лесиной, а главарей то перестреляли! Что теперь генералу говорить? Он вон, звонит каждые пол часа! В Москву ведь надо докладывать! Вот мать его! Пятеро и наш один! Ну, мать его! Ладно, поехали в управление! Я хочу сразу с этими задержанными козлами поговорить!
Он шел быстрым шагом к своей «Волге». Собровец, семенил рядом и звякая автоматом о «разгрузку», оправдывался:
– Пять человек. Трое из районных отделов. Я их знаю. Одного точно. А двое, какие-то неизвестные. Может даже и не менты.
– Ладно, сейчас поговорим! Поговорим с этими тварями! – полковник так шарахнул дверкой автомобиля, что его водитель зажмурился – понимая, придется ремонтировать замок.
«Волга», переваливаясь по укатанной колее – скользила вдоль берега и скрылась за поворотом.
Собровец стоял в одиночестве и смотрел на сарай. Спецназовец напялил, на голову маску и раздраженно буркнул:
– Сними маску, одень, башка то мерзнет! Не май месяц! Сколько тут еще торчать? Охранять это сарай? Пока они осмотр сделают, пока опросят. Черт, встрял. И все же лучше, чем к Серегиной жене, с плохой вестью ехать!
Вдалеке показалась целая кавалькада машин. «УАЗик» суд мед экспертизы. Еще несколько «Волг» за ним. И темно зеленый «ЗИЛ» с зарешеченными окнами. Колонна зловеще двигалась вдоль Енисея.
– Значит, вы меня использовали как живца? Просто вот так, не спросив – дали заглотнуть этим ублюдкам? – Поляков сидел за длинным полированным столом и смотрел в одну точку на полу.
Лесина и Толстиков, сидели напротив него, и виновато опустив глаза, словно по команде постукивали шариковыми ручками по полировке.
Виктор ответа не ждал. Он просто говорил. Словно в пустоту. Ему неважно было слышат ли его. Он говорил это самому себе. А остальные присутствующие словно были невольными свидетелями его исповеди.
– И я сам виноват. Поверил. Поверил следователю прокуратуры. Дурак. Сразу надо было раскусить. Подставили. Как лоха. И я все это съел. Переварил. Все выливал. Всю информацию. И Саблин. Полковник. Эх, полковник, он то, как не раскусил? Нет.
Поляков посмотрел в окно. Белая пелена его немного отвлекла от тяжелых мыслей. Виктор тяжело вздохнул:
– Снег. Опять снег. Когда он прекратится. Что за погода. Проклятое белое безмолвие. Зима. Будь она проклята. Когда же она кончится. Нет, я устал от холода. Устал. Надо отдохнуть.
Толстиков взглянул на Виктора и встрепенулся:
– Витя. Тебе надо взять отпуск. Взять. Поедь на юг. Возьми путевку. Вон сейчас в Таиланд чартеры на две недели. Прямо из Красноярска. Недорого. Да и я вон попрошу генерала – он тебе помощь материальную выпишет. Съезди – развейся. Отдохни. Нельзя уходить в себя. Это не для нашей профессии.
Поляков отвел взгляд от окна
– Вера, так ты с самого начала в этой игре?
Лесина не ответила. Она опустила глаза. Подал голос Толстиков:
– Виктор, это спецоперация. Она была засекречена Москвой. Вера Григорьевна просто не могла ее разглашать. Ни при каких обстоятельствах. Просто не имела права.
– А сейчас-то можно рассказать? Сейчас-то? Можно? Все вроде как кончилось.
– Сейчас кое-что можно, – Толстиков улыбнулся и дотронулся рукой до Вериной кисти.
– Вера, так тогда на пустыре, когда нашли тело Кубарова, ты уже знала о разработке? – не обращая внимания на Толстикова, вновь спросил Виктор.
– Да,… – Лесина посмотрела Полякову в глаза.
Он лишь ухмыльнулся и ничего, не ответив, вновь перевел взгляд на окно. Затем достал из кармана сигареты и закурил. Толстиков любезно подвинул к нему стеклянную пепельницу. Полковник пытался угодить Полякову, чувствуя себя даже неловко в своем кабинете.
Начальник управления тихо сказал:
– Виктор, ты спроси у меня. Вера все равно не может знать всего. Она знает лишь часть. А я могу тебе рассказать, то, что можно озвучить. Так будет проще и тебе и нам. И поверь Виктор, мы не виноваты в смерти твоей невесты. Не виноваты. Мы делали все возможное от нас. Ты же видел. Вера кстати рисковала и своей жизнью, когда попала в руки к оборотням. Об этом ты подумал? Не надо все сваливать на нас. Такая уж работа. Трудная, тяжелая и неблагодарная работа. Тут ничего не поделаешь Витя.
– Да. Такая работа. И я сам ее выбрал. Но я не люблю, когда мне мешают ее делать или боле того, не дают ее делать, или еще хуже – не хотят, чтобы, я ее делал! – вызывающе ответил Виктор и посмотрел в глаза Толстикова.
Тот выдержал его взгляд:
– Ты, о чем это?
– Вы знаете. Вы бы могли, сразу меня предупредить. И я бы сыграл эту роль лучше.
– Ты, о чем Витя? Какую роль?
– Ту, которую вы мне отвели в своей пьесе.
– Хм, Витя. Да, когда все началось, я и не знал, кому что распределять. Все были под подозрением. И, ты в том числе. Как я мог тебе довериться и раскрыть все карты? Ты же знаешь, правила игры. Ты же профессионал!
Поляков молчал. Полковник понял, что его убеждения попали в цель. И тут подала голос Лесина:
– Витя. Прости, конечно, меня. Но главное ведь было покончить с этой группировкой. Меня для этого даже в Москву вызывали. Сначала, в генеральную, затем на Лубянку. Там очень обеспокоены были…
– Что? На Лубянке? – удивился Виктор.
– Да, Витя. Да. Тут все гораздо серьезнее. И я на самом деле подполковник ФСБ. Меня специально командировали сюда разбираться в ситуации. Вот я и забирался. Пришлось вот такого гнусного полковника, роль сыграть. Ты должен понимать, как все это серьезно, – добавил Толстиков.