Перст Божий
Шрифт:
— Хорошо, как хочешь.
Расседлав и почистив лошадей, Пепе Ортис задал им корму, за который благодарные животные принялись с удовольствием.
Покончив с этим, оба охотника уселись на землю, разложили перед собой остатки провизии и поужинали. Огня не зажигали из опасения, чтобы дым не выдал их присутствия; даже не закурили сигар, этого любимого лакомства каждого охотника.
Утолив голод, Пепе Ортис закутался в плащ, лег под деревом и тотчас же заснул с беспечностью человека, привыкшего к жизни в пустыне.
Дон Торрибио с ружьем в руке растянулся
— Восемь часов! — сказал он чуть слышно. Пепе сразу вскочил на ночи.
— Что нового? — спросил он.
— По-видимому, ничего, — ответил его брат. — Следи внимательно!
— Не беспокойся.
Минуты две спустя Пепе Ортис занял место дона Торрибио, а последний заснул крепким сном. В десять часов дон Торрибио проснулся, но, посмотрев вокруг себя, увидел, что он один.
— Так! — проговорил он. — Пепе на разведке; тут что-нибудь да есть!
Он встал и в ожидании брата оседлал лошадь, чтобы ничто не задерживало их отъезда.
Но Пепе все не возвращался. Прошло целых полчаса, как дон Торрибио проснулся, но ничто не возвещало о возвращении его брата; молодой человек начал серьезно беспокоиться, не зная, чему приписать столь продолжительное отсутствие, и уже собрался было отправляться на поиски, как вдруг ветви соседнего кустарника тихо раздвинулись и перед ним появился Пепе Ортис.
— Где ты пропадал столько времени? Я уже хотел идти искать тебя!
— Ты прав, — сказал Пепе, не отвечая на вопрос брата, — было кое-что интересное!
— А-а! — проговорил дон Торрибио, моментально забыв о своем беспокойстве. — Я, значит, не ошибся?
— Скажу в двух словах, а вывод делай сам.
— Посмотрим, что такое!
— Только что около трех четвертей часа я преследовал группу всадников, которые, переплыв речку, направлялись во всю прыть к прериям Техаса.
— А-а! И ты узнал их?
— К счастью, да. А то Бог знает, сколько времени еще мне пришлось бы преследовать их. Среди них было восемь индейских пеонов и пятнадцать лошадей. Издали казалось, что на всех лошадях сидят всадники, но благодаря лунному свету я увидел, что ошибся. Представь себе: эти негодяи-индейцы посадили на лошадей что-то вроде манекенов, которыми правили так искусно, что в ста шагах возникала полная иллюзия, будто это живые люди. Но я не так глуп, чтобы попасться на эту удочку; я приблизился к ним настолько, что они чуть не задели меня, проезжая мимо. Тогда мне все стало ясно. Пожелав им благополучного путешествия, я поспешил к тебе. Что ты об этом думаешь, брат?
— Думаю то же, что и ты, вероятно. Платеадос, переправившись через реку, переменили лошадей, приготовленных, конечно, заранее, а усталых лошадей отослали с пеонами, с приказанием углубиться в пустыню и наделать ложных следов.
— Да, именно так!.. Ты на меня не сердишься за самовольную отлучку?
— Viva Dios! Напротив, я благодарен тебе:
— Значит, я хорошо сделал?
— Даже очень хорошо! Тем хуже для них, что им не удалось надуть нас!
— Ну, что же мы теперь будем делать?
— Что? Пойдем опять по настоящему следу, а так как лошади уже готовы, то мы отправимся за этими бандитами немедленно. Право, я ими очень доволен: не думал, что они окажутся так хитры.
Не теряя времени, они вскочили на лошадей и тронулись в путь.
Ночь была светлая, хотя луна слегка заволакивалась облаками; широкая серебристая полоса пересекала прерию по реке Рио-Салинас, на берегах которой росли дикие хлопчатники и кусты. Горизонт терялся за густой, темной массой девственного леса, над которым подымались до неба остроконечные вершины горы; крутые склоны ее представляли самые затейливые рисунки. Правый берег реки обрывался утесом, от которого шли холмы к подножию Сьерры-А-де-Пахарос.
На спуске правого берега реки виднелись развалины жилища, которое несколько лет тому назад должно было представлять из себя внушительного вида ранчо.
Этот мрачный пейзаж при слабом лунном свете и бледном сиянии звезд казался диким и в то же время величественным; это была первобытная и грандиозная природа, вышедшая именно в таком виде из рук всемогущего Создателя.
В саванне царила мертвая тишина, лишь изредка нарушаемая хищными зверями.
Когда наши искатели следов приблизились к берегу реки Рио-Салинас, дон Торрибио остановился и, протянув руку по направлению к развалинам на противоположном берегу, сказал:
— Посмотри брат, вот ранчо, в котором наверняка были спрятаны лошади для тех, кого мы сейчас преследуем!
— Очень даже возможно, — ответил Пепе. — Я думаю, что мы приближаемся к цели.
— Я тоже так полагаю. Но теперь начинается самое трудное для нас: пространство вокруг нас все больше сужается; перед нами остается совсем маленькое место для работы; может быть, это и хорошо для нас, а может быть, и скверно, смотря по тому, как мы примемся за дело.
— Да, да, — сказал Пепе с уверенностью, — здесь кончаются охотничьи ухищрения и ловушки, которыми пользуются краснокожие, и начинается работа следопытов.
— Ты рассуждаешь верно, брат; теперь начинается настоящая борьба. Все, что было до сих пор, пустяки в сравнении с тем, что нам предстоит. Несмотря на всю хитрость этих дьяволов, я надеюсь до восхода солнца перерыть все закоулки их таинственной берлоги, которую мы изучим лучше, чем они сами.
— Аминь, от всего сердца, брат! Где мы перейдем речку?
— Вот здесь, по этим следам; предоставим чутью лошадей отыскать брод.
Разговаривая таким образом, молодой человек направил свою лошадь в воду и, отпустив поводья, доверился ее инстинкту. Пепе Ортис следовал за ним, не отставая. Лошади, с минуту потоптавшись на месте, вступили в воду и пошли вперед, не колеблясь. Через десять минут они уже были на другом берегу.