Перст судьбы. Эсмиль
Шрифт:
Испепеляющий жар пронзил все существо Эсмиль, заставив ее громко закричать. Будто гигантская волна подняла ее над миром и тут же сбросила вниз. Вздрагивая от судорог оргазма, она почувствовала, как мужская плоть внутри нее превратилась в стальной стержень. В последний раз незнакомец вонзился в нее с грубой силой, крепко прижался бедрами и сдавленно застонал, откинув голову назад. Потом отпустил и рухнул рядом. Обессилевшая от бешеного напора и яркого удовольствия, не желая верить в происходящее, Эсмиль попыталась отползти от него, но хищник тут же схватил свою жертву поперек талии и безапелляционным движением вдавил в свое тело.
– Спи, –
Амаррка окинула его ненавидящим взглядом и прошипела:
– Ты даже не представляешь, что с тобой сделают за это! Ты даже не представляешь, кто я, грязный шакал!
– На эту ночь ты моя рабыня, – невозмутимо отрезал мужчина и добавил, сурово сдвинув брови: – Обычно я женщин не бью, но ты, похоже, нуждаешься в хорошей порке. Твой хозяин тебя распустил.
– Шлюхин сын! – Эсмиль изловчилась и плюнула ему в лицо.
И тут же сильнейшая пощечина буквально снесла ее с кровати. Девушка в одно мгновение слетела на пол, больно ударившись о некрашеные доски. Голова загудела, по скуле медленно разливалось онемение.
Будто не веря, ясновельможная госпожа и наследница Дома Маренкеш дотронулась пальцами до горящей щеки и уставилась на незнакомца ошарашенным взглядом. Тот спокойно стряхнул одеяло, укрылся и ровным голосом произнес:
– Раз тебе не лежится в кровати, будешь спать на полу. А утром я прикажу выдать тебе тридцать плетей за оскорбление благородного лэра.
С этими словами он спокойно развернулся и уже через пять минут захрапел.
Эсмиль осталась сидеть на полу, голая, избитая, изнасилованная, с застывшими в глазах слезами ненависти. Гнев и ярость клокотали в ее душе. Поднимавшийся от пола сквозняк заставил вздрогнуть всем телом. Какое-то украшение на шее мешало, вызывая желание почесаться. Девушка до боли стиснула зубы и огляделась. Все, чего ей сейчас хотелось, это убить мерзавца, пока он не проснулся и снова не набросился на нее.
Длинный меч в потертых ножнах привлек ее внимание. Встав на ноги, она похромала к колченогому стулу, на котором он лежал, и с недоумением уставилась на странные завитушки из черненого серебра, украшавшие ножны. То, что это буквы, Эсмиль догадалась, вот только она, знавшая все языки Южного континента, так и не смогла прочитать эту надпись. Символы на ножнах были ей незнакомы.
Судя по всему, незнакомец прибыл издалека, с Северного материка, теперь девушка в этом не сомневалась. Чья-то злая воля свела их вместе в этом третьесортном борделе, где она, амаррская аристократка, вынуждена против воли удовлетворять его похоть. Едва сдерживая бушующую внутри ярость, Эсмиль протянула руку и крепко ухватилась за рукоятку меча. Осторожно потянула, чутко прислушиваясь к ровному дыханию за спиной. Меч легко заскользил, появляясь из ножен.
– Не тяжело? – раздался почти над самым ухом насмешливый голос.
Девушка вздрогнула от неожиданности и застыла. Меч со звоном выпал из ее рук.
– Я не пойму, тебе жить надоело? – требовательно произнес мужчина, заставляя ее повернуться к нему лицом. – Знаешь, что бывает с рабыней за попытку покушения на лэра? Тебя же вздернут на главной площади этого городка и с живой спустят шкуру. Ты сумасшедшая?
– Это с тебя живьем спустят шкуру! – Эсмиль дернула плечом, вырываясь из мужских рук. К ненависти и злости добавилась досада на собственную глупость. – Я амаррская аристократка,
Незнакомец окинул девушку непроницаемым взглядом и хмыкнул. Затем легко заломил ее руки за спину и толкнул на кровать. Ноги Эсмиль подломились. Она была всего лишь избалованной наследницей знатного Дома, привыкшей к мужскому поклонению и обожанию. И никогда ни один мужчина не смел даже косо смотреть в ее сторону. А сейчас она вдруг четко осознала, что этот странный незнакомец не похож на ее рабов, что он намного сильнее и опаснее даже самого опытного аскара, ведь аскар пусть и воин, но привязанный, преданный своей хозяйке всей душой. И что с этим мужчиной ей не справиться в одиночку.
Она уже не сопротивлялась, когда он заставил ее залезть на кровать. Сделав вид, что смирилась, Эсмиль обдумывала дальнейшую тактику. Выход был только один: дождаться, пока незнакомец уснет, и попытаться найти хозяйку борделя. Как подданная Амарры, она будет обязана встать на защиту знатной госпожи, попавшей в беду.
– Надеюсь, ты успокоилась? – проворчал мужчина, разворачивая девушку к себе спиной и прижимаясь бедрами к ее обнаженной попке.
Эсмиль застыла, ощутив его твердое орудие, вполне готовое к бою.
– Ладно, – он зевнул, – два раза подряд для девственницы – это слишком. Подожду до утра. Надеюсь, утром ты будешь покладистее, чем сейчас.
Последние слова незнакомца заставили Эсмиль замереть. Девственница? Она? Девушка едва не расхохоталась злым, оскорбительным смехом. Кем-кем, а девственницей она уж точно быть не могла, по крайней мере, последние одиннадцать лет.
Сцепив зубы, чтобы не дай Бенгет не ляпнуть какую-нибудь гадость, девушка вывернула шею и уставилась в маленькое слюдяное окошко. За ним невозможно было ничего разобрать, кроме мутного пятна света. Судя по всему, это виднелся Сирин – ночное светило.
***
Когда мужчина, наконец-то, уснул по-настоящему, Эсмиль тихо высвободилась из его захвата, настороженно вздрагивая при каждом шорохе, сползла с кровати и растерянно огляделась в поисках одежды. Нужно было убираться отсюда, и как можно быстрее.
На полу у кровати она нашла полинявшую женскую рубашку и довольно широкую шаль. Кое-как натянула чужую одежду, постаравшись укрыть лицо, и выскользнула за порог. Полутемный коридор еле освещала одинокая масляная лампа на стене. Девушка замерла на секунду, осторожно прикрывая за собой дверь, и, почти на ощупь, двинулась вперед.
Амаррка уже поняла, что на улице царит глубокая ночь, но не это было самым странным. Что-то изменилось в окружающем мире, и дело было вовсе не в этом доме, куда она неизвестно как попала. Что-то незнакомое витало в воздухе, заставляя невольно вздрагивать. Холод?
Девушка передернула плечами, чувствуя непривычную прохладу. В Амарре были, конечно, похолодания во время сезонных дождей, но они все равно отдавали жаром пустыни. А здесь присутствовал совсем другой холод – острый, пронизывающий. Он проникал извне через неплотно подогнанные половицы, струился сквозь тонкие стекла темного окна, забирался под одежду и вызывал мелкую дрожь во всем теле. Эсмиль еще никогда не приходилось ощущать такого холода. Она плотнее закуталась в чужую шаль и, крадучись, продолжила свой путь.