Перстень Агируса
Шрифт:
Из-за того, что сейчас я встречусь с Марком сердце мое затрепетало, а дыхание участилось. Мы подъехали, парень шагнул к машине и, распахнув мою дверь, протянул руку, чтобы помочь мне выйти. Я, конечно, не нуждалась в такой помощи, однако с удовольствием приняла ее. Молодой ученый поднес к губам мою ладонь и поцеловал, не отрывая взгляда от моих глаз.
— Здравствуй, Энни, — глубокий красивый голос произвел во мне такое действие, что я на секунду забыла кто я такая и зачем приехала сюда.
Мое ответное «здравствуй, Марк» прозвучало так, словно я решила поздороваться после пробежки
Эми и Дик, покинув машину, наблюдали за нами. Дик удивленно, а Эми с хитринкой в улыбке.
— Эми, Ричард, здравствуйте, добро пожаловать в Мейсен Мэнор, друзья, — немного торжественно произнес Марк и пригласил всех пройти в дом.
— Ты не пришел на похороны мисс Тэтчер..., — сказала я неопределенным тоном, пока мы шли.
— Я хотел пойти, но утром заболел Альфред и мне пришлось целый день быть при нем.
— Что случилось, надеюсь, ничего серьезного?, — встревожилась я.
— У него очень высокая температура, около сорока одного градуса, и с утра дядю одолевает жесточайшая депрессия. Но сейчас уже полегче стало.
— Ты вызвал врача?
— Нет, не вызывал. Эти приступы повторяются примерно раз в месяц на протяжении многих лет, я знаю, что надо делать в таких случаях. К завтрашнему дню все должно нормализоваться.
— Это что, болезнь такая у профессора?
— Нет, не болезнь, такие приступы обусловлены физиологией моего дяди, так уж он устроен. Приступы не опасны, но мучительны и депрессия, которая их сопровождает, может толкнуть Альфреда на необдуманные поступки, поэтому я редко покидаю его в такие дни.
Все вместе мы вошли в большую гостиную, где я была вчера, и увидели полулежащего на диване профессора Мейсена. Он был в серых спортивных брюках и в черной футболке с длинным рукавом, ноги до колен были прикрыты пледом. Щеки профессора пылали, а глаза сверкали лихорадочным блеском.
Мы поздоровались, а профессор, с усилием приподнявшись, сказал:
— Рад видеть всех вас, мои юные друзья, простите меня — я сегодня не в форме. Если позволите, я останусь здесь, на диване, слабость, знаете ли..., — и он опустился на подушки.
— Можно перенести нашу беседу на другой день, сэр, — сказал Дикки.
— Нет, нет, откладывать ни к чему, мистер Милфорд. Говорить я в состоянии, а лаборатории вам покажет мой племянник, — запротестовал профессор.
Марк пригласил гостей сесть на диваны и в кресла, а сам занялся чаем, я отправилась помогать ему.
Пока закипал чайник Марк расставил чайные приборы. Чашки с блюдцами были тонкого фарфора молочного цвета с мелким цветочным рисунком, кажется старинные. Приборы из серебра были начищены и сверкали, они тоже отнюдь не казались современными. Я нарезала сыры, ореховую запеканку без сахара, пирог с творогом и черникой и художественно разложила все это на блюдах. Занимаясь делом я подумала, что не представляю себе Марка или профессора сидящими и начищающими столовое серебро. Не потому, что они снобы, а из-за высокой квалификации ученых. Нерационально тратить их время на такую работу.
— Марк, скажи, пожалуйста, кто-нибудь помогает вам с дядей по хозяйству?, — не сдержала я любопытства.
— Да, в поместье
Марк вдруг посмотрел на меня как-то растерянно и спросил:
— Энни, в какой мере ты доверяешь Эмили и Дику?
— Эми для меня, как сестра, она очень надежный, верный друг. Всегда поступает честно и порядочно. Те тайны, что я доверила Эми, она тщательно хранит. Может показаться, что моя подруга любит поболтать, и это в самом деле так, но она никогда не скажет того, чего нельзя говорить. С Дикки я знакома несколько месяцев. Эми доверяет ему, да я и сама вижу, что Ричард — хороший и надежный парень. Могу сказать, что мои собственные тайны я раскрыла им обоим без страха.
— Очень хорошо, это важно для нас, Энни. Вскоре ты поймешь, насколько Альфред и я рискуем, приоткрывая подробности нашей жизни. Мы всегда избегали завязывать близкие знакомства, но с той поры, как я встретил тебя, у меня не осталось выбора. Поэтому прошу тебя и твоих друзей никогда и никому не рассказывать о том, что услышите или увидите здесь. Помни, что одно неосторожное слово может погубить дядю и меня, а также дело всей нашей жизни.
Я испытала потрясение!
— «Да что же это такое?!», — думала я, — «кто они, и чем таким занимаются, что одно неосторожное слово способно погубить их? А может быть все наоборот, и это мы рискуем, придя сюда, слушая странные речи и погружаясь в мутную тину конспирологических запретов?»
Я подняла на Марка глаза полные тревоги и сомнений, — о, небеса, он так красив, что у меня нет воли сопротивляться. Обаяние Марка слишком велико, он имеет власть надо мной.
От парня не ускользнуло мое испуганное выражение лица. Он прищурил глаза и, глядя в сторону, усмехнулся:
– Тебе и твоим друзьям не стоит опасаться, Энни. Я уже говорил, что мы с Альфредом ничего преступного или постыдного не делаем. Однако, ты вольна поступать, как захочешь и можешь не иметь со мною ничего общего.
Нет, этого я не хочу! Почему бы мне не поверить ему. И я приглушила звук голоса разума, и стала слушать только голос моего сердца. К тому же, я замечала, что голос разума, порой, оказывается глуп, как ни странно, и уж точно, ограничен и банален до скуки, а голос сердца (или может быть это просто-напросто интуиция) проявляет широту взглядов и глаголет истину.
— Обстоятельства вынуждают меня рассказать о том, кто такой Дастин Бакли и что мы имеем против него, — начал разговор профессор Мейсен, полулежа на диванных подушках.
— Что такое редкие растения и как они применяются, надеюсь, вам уже поведала мисс Грей, — и профессор вопросительно взглянул на меня, я молча кивнула.
— Уже много лет я и Марк занимаемся проблемами, связанными с генетикой. Наша работа в конечной цели призвана сделать человеческое тело совершенным, ну или почти совершенным. Знаете ли, в наших руках уже сегодня есть возможность большого влияния на живой организм, — профессор посмотрел на нас с опаской, поколебался, но все же сказал: