Перстень Александра Пушкина
Шрифт:
– Фото есть?
– Пока нет.
– Когда будет?
– Когда привезут запись.
– Сразу перешли на мой телефон. Номер автомобиля установили?
– А вот здесь вышла осечка. Обзор наружной видеокамеры ограничен. Определили марку автомобиля, а номера не видать.
– Пенсионер не запомнил?
– В том-то и дело! – огорченно ответил Флегонтов. – Говорит, очень разволновался.
– Ну хорошо, жду фото. – Дуло вдруг вспомнил. – Послушай, лучше отошли его на мою электронку. У Курочки она есть.
– Сделаю, – сказал
– С фотоконтроля скорости?
– Я поговорил со всеми тремя, никто ничего не видел.
– Теперь это неважно. Ищи «Мерседес».
– Их всего два, – заметил Флегонтов.
– Тем более, – подвел черту Дуло. – Теперь я сам буду тебе звонить.
– Как скажешь.
Сергей Дуло нажал отбой. В этот же момент ему позвонила Полина. Он ответил:
– Буду через пару минут. Выходи.
Вернув спинку сиденья в вертикальное положение, он тем не менее никуда не поехал, а достал из портфеля конверт, нашел в нем симку и заменил ту, что была в его телефоне. А прежнюю вложил в конверт и вернул его в папку. Только после этого Дуло повернул ключ зажигания и поехал забирать Полину из магазина.
Когда Сергей прибыл, преобразившаяся Полина уже стояла у самой дороги, недалеко от автобусной остановки. Перегнувшись через сиденье, он распахнул дверь:
– Запрыгивай.
Полина села в машину, и они тронулись. Продолжая движение, Сергей заметил:
– А что… Нормально.
Жена расстегнула новенькое пальто и сняла с головы прелестную шляпку.
– Теперь – на Мойку, 12! – сказала она.
Филиппов не находил себе места. Косолапо вышагивал по кабинету от двери к столу, потом снова к двери, возле которой на стуле сидел Румянцев, наблюдая за передвижениями шефа.
Наконец Иван Макарович остановился посреди кабинета:
– Когда ты об этом узнал?
– О том, что убили Свирскую? Как только узнал, сразу к тебе.
Филиппов прошел к окну и уставился на воду канала.
– Кажется, вот она, ниточка… Хватайся, тяни! Так нет, порвалась…
– Где тонко, там и рвется, – философски заметил Румянцев.
– Знаю, Гриша, народная мудрость. – Иван Макарович обернулся. – Ну что ж, давай думать, кого брать в оборот.
Румянцев достал листок.
– Попутчицу Свирской, кого же еще… Есть данные паспорта. Пробьем адрес…
– Послушай, – Филиппов ненадолго задумался. – Надо бы выяснить, почему рядом со Свирской оказалось свободное место. Передай Расторгуеву, пусть этим займется. Потом доложит.
– А с дамочкой как?
– Попутчицей террористки займемся сами. Найди ее адрес.
– Еще тот, в вельветовой куртке.
– Мы пока не знаем, кто он такой.
Румянцев вскочил со стула.
– Завтра утром я сообщу вам его имя и номер паспорта!
Филиппов сел за стол и спросил:
– Сделал запрос?
– Зачем? Наденька дала список пассажиров из той части вагона, где он
– Пробуй… – Филиппов вздохнул. – Хотя, если он сообщник преступницы, паспорт наверняка липовый.
– Там разберемся.
– А Вельветовый очень нам нужен. Хочу понять, для чего он менял местами чемоданы. – Иван Макарович уставился на столешницу. – Не вовремя ты умерла, Полина Сергеевна Свирская!
– Могу я идти? – Румянцев открыл дверь.
– Иди, Гриша. – Филиппов встал, подошел к вешалке и взял свою куртку. – И я пойду пройдусь. На свежем воздухе лучше думается…
– Если что, я позвоню.
– Звони, Гриша, звони…
Выйдя на крыльцо, Филиппов решил пойти к Невскому, свернул направо и зашагал по тротуару. Смотрел себе под ноги, вздыхал, время от времени вскидывал голову и глядел на небо, где стайками кружились голуби.
«Без забот и без хлопот…» – подумал Филиппов, одновременно оценивая свое нынешнее положение как безнадежное. Еще он подумал о том, что после многих лет безупречной службы допустил позорный прокол. Как неудачник или дурак. Прикинув, решил, что дураком себя не считает, а неудачником ему быть не хочется. Значит, нужно срочно выходить из этой ситуации.
«Ну, положим, выкрали Свирскую из больницы и сразу прикончили. У нас остается Вельветовый и попутчица. Хотя она, скорей всего, здесь ни при чем. Тем не менее завтра нужно позвонить участковому по ее адресу. Или нет, лучше поеду сам».
Под вечер стали загораться огни, которые причудливо отражались в реке зеленоватыми, голубыми и винно-алыми пятнами. Филиппов пересек Гороховую улицу, остановился у дома номер 52, раздумывая, стоит ли ему поесть в маленьком китайском ресторанчике. Так и не решив, отправился дальше.
«И все-таки нужно разобраться с попутчицей Свирской. Неспроста она пересела. Это должно что-то значить». – Он шел и шел…
С противоположного берега донеслись веселые голоса. Прислушавшись к звукам чужого веселья, Иван Макарович решил перейти по мостику на другой берег и даже остановился у сорок шестого дома, напротив дворца Строганова. Но все же пересек Невский проспект и зашагал дальше, по той же стороне улицы.
Так он шел, глядя себе под ноги и думая о своем. Поравнявшись с домом 12, прочитал на стене золоченую надпись:
«В этом доме 29 января 1837 года скончался Александр Сергеевич Пушкин».
Пройдя чуть дальше, вдруг остановился, взглянул на часы и понял, что пора возвращаться. Иван Макарович развернулся. У деревянных ворот, ведущих в арку, где был вход в Квартиру-музей Пушкина, стояла пара. Женщина вошла в ворота, а мужчина остался докуривать сигарету.
Что-то в этом человеке показалось Филиппову знакомым. То ли движение, которым он поправил воротник куртки, то ли короткие торчащие волосы, а может, жест, когда он выбросил сигарету.