Перстень альвов, кн. 1: Кубок в источнике
Шрифт:
– Ну, здесь Бергвид не слишком отличился! – вставил Лейкнир. – Он бежал от битвы!
– Не бежал, а отступил с честью! – возразила Эйра. – Ты подумай! – внушала она брату, беспокойно двигая пальцами перед грудью, как будто побуждала его думать поживее. – Ведь у него было меньше людей и кораблей! Да, Бьёрн, ты же сказал, было пять кораблей против четырех?
– Четыре против трех.
– Вот, видишь! Сколько у него было могущественных противников: двое конунговых сыновей, – Эйра бросила язвительный взгляд на Торварда, – да еще Даг Кремневый! И однако
– Наоборот! – поправил Лейкнир. – Это слэтты посадили на камни Бергвидов корабль!
– Ну, неважно! – Эйра отмахнулась от этой мелочи. – Но он ушел, а твои слэтты остались в дураках!
При этом она снова посмотрела на Торварда, имея в виду, что к нему это тоже относится. Он недоуменно усмехнулся, не понимая, за что племянница матери так его невзлюбила, и не мог решить, чем отвечать на эту враждебность. Ссориться с женщиной он считал ниже своего достоинства, и недоброжелательность Эйры, для которой он не видел причины, скорее изумляла его, чем задевала.
– Удача Бергвида в этот раз оказалась больше, – твердила Эйра. – Выходит, что один конунг весит побольше, чем два сына конунгов! Ведь он заставил вас с Хельги ярлом биться между собой, да, Торвард ярл?
Это был первый раз за все время, когда она обратилась к нему.
– Да, пожалуй, – вынужден был признать Торвард. – Но я надеюсь, это не последняя наша встреча. Моя мать наворожила, что именно мне суждено его убить. Я только не знаю, когда это будет. Думал, что в этот раз. Выходит, срок еще не пришел. Ну, ничего, я молодой, подожду.
Эйра заносчиво вздернула нос, не желая признавать такого предсказания.
– Если человек умеет и сражаться, и творить заклятья, налагать «боевые оковы» – это редкий, это великий человек! – с упрямым воодушевлением продолжала она. Эйра забыла о еде, ее большие глаза вдохновенно сияли на бледном лице, даже легкие прядки темных волос на висках трепетали, как будто тоже были возбуждены и взволнованы. – Бергвид конунг – редкий человек! Я всегда говорила! Это было видно с самого его рождения! С самого рождения его жизнь сопровождали знамения! Когда ему был всего год от роду, он остался старшим мужчиной в своем роду!
– Ну, это еще не редкость, особенно у нас! – проворчал Лейкнир. – Я много таких видел.
Даже сейчас он не забывал об Альдоне и, против воли сравнивая свою сестру с сестрой Бьёрна, страдал от сознания того, насколько уравновешенное, добродушное благоразумие Альдоны выше, чем эта глупая, как ему виделось, и неуместная восторженность Эйры.
– Когда ему было три зимы, ему грозила гибель! – продолжала Эйра, не слушая брата. – Его могли захватить фьялли! Он вырос бы в заложниках, в пленниках у Торбранда Тролля, вырос бы среди позора, унижений, рабского труда! Да, его могли бы сделать рабом!
– Его мать сама продала себя в рабство! – напомнил Торвард. – Фьялли ее даже не видели!
– Значит, ей выпала судьба жить в рабстве! – проворчал Лейкнир. – Бергвид же вырос в рабах где-то на южных берегах. Все так и вышло: от чего
– Зато никто из фьяллей не знал, где он! – горячо возразила Эйра, на сей раз его услышавшая. – Никто на всем свете не знал, где он, наш будущий мститель! Никто на всем свете, кроме его матери, не знал, что в облике простого раба скрывается настоящий конунг!
Лейкнир свирепо вздохнул и отвернулся, словно хотел сказать кому-то в темном углу: видал ты где-нибудь еще такую дуру?
– А когда пришел его час, он сбросил личину! – ликовала Эйра, в своем воображении снова и снова переживая эту волнующую и такую прекрасную в ее глазах сагу. – И он явился миру, герой, как молния является из темных туч, во всем блеске! Он воззвал к богам, и боги обрушили бурю на головы его врагов!
– Да ты что, влюблена в него, что ли? – Лейкнир посмотрел на сестру, как на сумасшедшую.
– Я не влюблена! – гордо ответила Эйра, будто это само по себе было подвигом. – Но я восхищаюсь им. Это настоящий мужчина, настоящий герой! Ты говоришь, он был рабом, а теперь он конунг! Он морской конунг, конунг всего Морского Пути! Весь Морской Путь дрожит при его имени! Фьялли разорили Квиттинг, они втоптали нас в грязь, унизили наше племя и поставили на колени, и никто не посмел, не смог вступиться за нашу честь, кроме него! Он заставил всех, кто презирал нас, бояться квиттов! Даже фьялли, даже те, кто смеялся над нашим унижением, теперь боятся плавать мимо наших берегов! Он мстит за нас, за каждого из наших убитых! Он мстит за род нашей матери, за разорение наших береговых владений! За каждого из убитых квиттов! И будет мстить! Вот это – настоящий мужчина, настоящий конунг!
Торвард поставил кубок и выпрямился, поместив на стол перед собой два могучих смуглых кулака с золотыми обручьями на запястьях. Теперь он понимал, как в этом доме смотрят на Бергвида и почему относятся к нему самому с такой неприязнью. И даже ради уважения к хозяевам дома он больше не намерен терпеть это попрание своего достоинства.
– Не надо, дочь моя, вспоминать об этом сейчас! – торопливо заговорил Асольв, которому слишком не понравился и вид тяжелых кулаков, и потемневшее лицо Торварда ярла. – Забудем о прошлом! Сейчас судьба переменилась, наступил мир. Мы в близком родстве с конунгами Фьялленланда, и надо надеяться, что этот мир никогда больше не будет нарушен.
– Без прошлого нет будущего! – отчеканила Эйра и бросила на Торварда блестящий, многозначительный, непримиримый взгляд. Ее тонкие ноздри трепетали, весь облик был полон какого-то ликующего вызова, словно она знала, что мужчина ее не обидит, и потому смело пользовалась возможностью его дразнить своей нескрываемой неприязнью.
– Не слушай болтовню глупой девчонки! – воскликнул Лейкнир, выведенный из себя этой заносчивой вздорностью. – И не думай, что вся твоя квиттинская родня так неучтива! И так глупа, что видит великого героя в бывшем рабе! У нее в голове одни саги, и она саму себя воображает спящей валькирией, которую кто-нибудь разбудит!