Перстень без камня
Шрифт:
— Хороший план, — прошелестел змеемаг, и все за столом подобрались, потому что его слова не были похвалой. — Хороший план, но мы не пойдем Путем праведников.
У Аннухи сквозь стиснутые зубы вырвался невнятный звук, и он ссутулился, пытаясь казаться меньше. Старик скривил губы в подобии недоброй улыбки. Собравшиеся замерли, ожидая его слов.
— Кто из вас знает про Путь грешников? — свистящим шепотом спросил Бенга.
Молодые маги не знали.
Вчера Орвель упросил Трину занять гостевые покои во дворце.
После завтрака Орвель, слегка робея, спросил, не согласится ли Трина зайти с ним в тронную залу, к родителям. Девушка согласилась. По дороге Орвель рассказал ей о проклятии, постигшем короля и королеву, когда ему было всего шестнадцать лет. Затем, чтобы не возвращаться второй раз к неприятным материям, он рассказал о родовом проклятье Тарсингов — тем более что прямо сейчас Трина наблюдала его в действии и ничуть не пугалась. И, не успев опомниться, Орвель обнаружил, что рассказывает девушке об исчезновении перстня. Слушая его, Трина все больше хмурилась. Заметив это, Орвель осекся.
— Я огорчил вас, милая Трина! — покаянно воскликнул он. — Простите, я не должен был вываливать на вас все свои неприятности сразу. Но я ничего не хочу скрывать от вас. Мне кажется…
— Вам правильно кажется, Орвель, — улыбнулась девушка, и ямочки на ее щеках заиграли. — Я просто задумалась, что же я могу сделать, чтобы разыскать перстень. Пока рано обещать, но я найду, как вам помочь.
— О!
Тарсинг слегка оторопел, поскольку не ждал от девушки помощи — скорее понимания и сочувствия. Собственно, это уже и есть помощь, подумал он и попытался облечь свои мысли в достойную форму, но тут они добрались до тронной залы, и невозмутимый слуга распахнул дверь перед королем и его спутницей.
Родители Орвеля неподвижно восседали на тронах. Как позавчера, как год назад, как десять лет назад, когда на них обрушилось заклятие безумного мага и растянуло мгновения их жизни на годы. Инвойд и Росемунда дор Тарсинг были живы и, вероятно, проживут еще очень долго — вот только для королевства Трех ветров, как и для остального мира, они были все равно что статуи самих себя. Орвель по привычке потянулся было за метелочкой из птичьих перьев, чтобы обмахнуть с родителей пыль, но вовремя спохватился.
— Мама и папа, познакомьтесь, это Трина, — скованно сказал он. — Трина, это мои родители.
Девушка молча присела в реверансе перед бывшими королем и королевой, и Орвель ощутил к ней острую благодарность. Что бы она ни сказала сейчас, получилось бы глупо, и он уже успел пожалеть, что обрек девушку на неловкость. Но Трина удивительным образом всегда
Они поклонились Инвойду и Росемунде и тихонько вышли из залы. Орвель молчал, погрузившись в собственные мысли.
— А они и вправду ничуть не изменились, — задумчиво сказала Трина. Ее мысли тоже витали далеко.
— Да, — рассеянно согласился Орвель дор Тарсинг и взял девушку под руку.
Легкая странность ее слов царапнула короля, но слишком слабо, чтобы заинтересовать. Он полностью сосредоточился на том, что собирался произнести сам. Проходя через галерею, в восточные окна которой лились потоки солнечного света, король остановился и повернулся лицом к спутнице.
Он взял обе ее руки в одну свою звериную лапу и нежно накрыл другой.
— Я вас люблю, Трина, — хрипло сказал Орвель. — Будьте моей женой.
Девушка молчала, только щеки ее порозовели.
— Понимаю, сейчас не лучший момент, и я выгляжу не самым приятным женихом, — торопливо сказал король. — Не отвечайте мне пока. Я подожду.
Трина подняла на него карие серьезные глаза.
— Я люблю вас, Орвель, — сказала она. — Но мне трудно…
— Молчите! — воскликнул король. — Дайте мне порадоваться тому, что вы уже сказали! Ох…
Он медленно обнял девушку одной рукой, не выпуская из другой ее ладони, и привлек к себе. Несколько минут они провели в молчании, только сердце Орвеля под лохматой шкурой колотилось так громко, как никогда в жизни. Его меховой бок был горячим, но Трина не отстранялась — наоборот, прильнула к нему сильнее.
— Теперь давайте ваши «но», — грустно сказал король. — Наверное, ваши родители не позволят вам выйти за урода, проклятие которого передается по наследству?
— Мои родители никогда особенно не интересовались мной, — вздохнула Трина.
— Простите, — огорчился король.
— Ничего, — покачала головой девушка. — Это не так ужасно, как может показаться. Меня растили старшие братья. Мне нужно будет спросить позволения у них. Но они, как бы это вам сказать…
— Они не позволят вам выйти за урода, проклятие которого передается по наследству, — мрачно сказал король.
Трина рассмеялась. Заиграли ямочки на ее щеках, и Орвель с трудом удержался, чтобы не улыбнуться в ответ. Свою улыбку в зверином облике он сегодня поутру внимательно рассмотрел в зеркале и нашел отвратительной.
— Вы ничуть не урод, Орвель, и не смейте так говорить! — воскликнула Трина. — Дело во мне. Ведь вы почти меня не знаете! А я… я пока не готова рассказать вам все.
— Я знаю самое главное, — убежденно сказал король. — Вы самая лучшая, самая умная, красивая и замечательная женщина, и только вас я хочу видеть своей королевой. Я не буду вас торопить, Трина.
— Спасибо, — улыбнулась девушка.
Брат Наарен выдал Хунду бурые холщовые штаны и рубаху, в которых здесь ходили все.