Перстень без камня
Шрифт:
Сбоку раздалось деликатное покашливание. Супруги обернулись.
— Простите, что вмешиваюсь в разговор, — поклонился им старик в потрепанной, но шелковой блузе. У него заметно дрожали пальцы, однако в целом он производил несомненно приятное впечатление. — Я могу ответить на ваш вопрос, милая сударыня. Если позволите.
— Да, пожалуйста! — зарделась Тиль.
Вальерд вежливо поклонился старику.
— На островах больше таинственного и странного, чем кажется на первый взгляд, — заметил их собеседник.
Брайзен-Фаулены понимающе кивнули. О да! Они в этом убедились на собственном опыте.
— О третьем ветре мало что известно, — продолжал старик. — Он
— Спасибо, сударь! — горячо воскликнула Тильдинна. — Ах, как это интересно!
— Рад был служить вам, милое дитя. О, что это у вас?
Старик протянул руку и вынул из-под воротника Тильдинны маленькую чайную розу с нежным запахом. Кремовые лепестки цветка были упругими и свежими.
— Смотрите не уколитесь о шипы, — предупредил старик молодую женщину, отдавая ей розу.
— Спа… спасибо, — пролепетала Тиль. — Вы маг, сударь?
— Нет, — улыбнулся старый фокусник и спрятал руки в карманы, чтобы унять дрожь.
Главный почтальон Йемителми мрачно разглядывал эмблему королевской почты. На эмблеме хищный почтовый голубь клевал беззащитную змею. Змея корчилась в судорогах, голубь был неумолим. Оба не вызывали у Йемителми никакой симпатии.
Старый змей Бенга вчера не удосужился ничего объяснить. Кто бы сомневался! Персоны такого ранга, наверное, и не умеют объяснять. Привыкли к тому, что подчиненные ловят их мысль еще до того, как она успела оформиться. Императрица тоже не объясняла. Явилась Йеми во сне собственной персоной, убедила в истинности происходящего, дала инструкции, соизволила уточнить, что дело абсолютно секретное, но не государственное, а личное… Личное! Йемителми не знал доподлинно, как там у северян, хотя подозревал, что так же, но уж на Юге императрица — это все равно что империя, а Южная империя — это половина мира. Личные пожелания половины мира следует выполнять.
Побег южного царедворца с Тюремного острова при таких обстоятельствах никак не вредил королевству Трех ветров, а все равно Йемителми чувствовал себя двурушником. Что ж, такая у него служба, не для щепетильных. Йеми не строил иллюзий — незачем, да и некогда. Нужно было разгребать текущие неприятности, и самой большой из них было исчезновение вовсе не Бенги из тюрьмы, а перстня — из королевского дворца.
Про перстень он старому змею сообщил — в основном ради того, чтобы выяснить, не стоит ли за похищением кто-то из людей Бенги. Увы, если это и так, сам Бенга ничего не знал. Йемителми был склонен ему верить. Змеемаг обещал сказать, когда что-нибудь узнает, однако в это Йеми верил уже меньше. И все-таки становилось чуточку спокойнее от того, что если Бенга в этом раскладе и не действует на их стороне, то хотя бы не играет против. Во всяком случае, пока.
Йемителми со вздохом перевернул папку для бумаг эмблемой вниз, чтобы не мозолила глаза. В дверь постучали.
— Заходите! — рявкнул он.
Больше часа он принимал почтальонов с докладами. Первым делом сыскари отработали известных норов, мошенников и перекупщиков. Воров на Золотом острове было трое. Сорадж по прозвищу Одноухий в былые времена имел немалую известность на Севере, одно время даже возглавлял гильдию, но уже лет двадцать как удалился от дел. Одноухий выбрал себе архипелаг Трех ветров местом для тихой старости и использовал прежние связи и навыки, чтобы на островах было как можно спокойнее. Южанин Ннэн Ба был изощренно проклят в разборках кланов, на островах
Третий из воров, полукровка по имени Сат, родился на островах, побывал на обоих континентах, поцапался и с гильдией, и с кланами, недавно вернулся на родину и пока что вел себя тихо. Почтальоны побеседовали с Сораджем уважительно, с Сатом пристрастно. Ннэн в проклятом виде их возмущенно облаял, но не мог воспрепятствовать тщательному осмотру своего жилища. Общий итог оказался неутешителен — ни явных, ни косвенных следов беседы и обыск не добавили. Сорадж клялся своей репутацией, что местные к похищению «некоей драгоценности» непричастны и нужно искать среди приезжих. К его словам стоило прислушаться.
Йемителми выслушал отчеты о разговорах с портовыми жуликами и уличными торговцами «настоящим жемчугом» и «золотыми кораллами», с хозяевами кабачков и кафе, гостиниц и пансионов. Разумеется, здесь речь не шла о пропаже драгоценности — почтальоны сортировали слухи о происшествиях в попытках выявить хоть что-то необычное, странное, запоминающееся. Но похитители либо не оставили следов, чего не бывает, либо эти следы находились не там, куда был обращен пристальный взор королевской почты, — а вот это, увы, вполне вероятно. Между тем время неумолимо шло к полудню, когда король Тарсинг должен будет на глазах у публики вынуть камень из перстня. Поддельный камень из фальшивого перстня… Жрать траву!
Йеми закончил работу недовольный. Голова гудела от сплетен, событий, фактов, имен и взаимоотношений. И никакой зацепки по поводу пропажи.
Значит, некто приезжий. И, как выяснили еще вчера нюхачи, проклятый. Допустим.
— Найдите сударя начальника порта и пригласите ко мне, — распорядился Йемителми. — А также капитанов, чьи суда прибыли на архипелаг перед праздником, — Кранджа и Мборо в первую очередь.
Почтальоны отправились выполнять задания и продолжать поиски. Йемителми остался сидеть у себя в кабинете, обхватив голову руками. У него было отвратительное чувство, что он упускает что-то совсем очевидное. Беда в том, что он не мог понять, какой линии размышлений это касается — поисков перстня, побега старого змея или поведения Трины. Девушка, в которую влюблен король, ведет себя более чем странно. Видит Небо, Орвель заслужил личное счастье, да и для блага королевства ему давно пора жениться, и Йемителми чудовищно не хотелось мешать королю. Но если окажется, что странности Трины небезобидны, придется нарушить идиллию влюбленных.
Йеми взял чистый лист бумаги, нарисовал на нем три кружочка на отдалении друг от друга и глубоко задумался.
Лето явилось на архипелаг в одночасье. Для того и предназначены дни смены сезонов: была зима, стало лето. Полгода северной погоды, полгода южной — простая арифметика. И дважды два дня в году на то, чтобы сменить погоду, образ жизни, одежду и настроение.
Раскаленное солнце пылало на обесцвеченном жарой небе. Ни дуновения ветерка, ни случайного шевеления — воздух напоминал горячий суп. Проходя по городу, Бенга видел, как под полосатым тентом Харракун пьет пиво с Ноорзвеем: у ветров сегодня выходной.