Перстень Мериада
Шрифт:
Миновав поваленную пихту, снова перешли на рысцу. Девушка с улыбкой наблюдала за тем, как старик подпрыгивает на сене и злиться на лошадь, которая, повинуясь летнему зною, всё время порывалась остановиться.
— Житья с ней нету! — пожаловался он. — Восемь лет она у меня, и восемь лет я никак не выбью из неё лень. Стоит мне отвернуться — ан, она уже стоит! Но я свою Клану на другую лошадь ни на что не променяю! Однажды (зимой было дело) поехал я в лес за дровами. Погрузил — а тут волки. Всю жизнь её благодарить буду за то, что
Воз заскрипел, дёрнулся и резко остановился. Лошадь испуганно прянула ушами.
— Странно! Будто бы колдовство чует. Нет у Вас чего-нибудь такого?
— Есть. Амулет.
— Тогда понятно. Ей, Клана, греве, греве, джарта даман! Град эрин йозе треб джартес!
Клана снова затрусила по дороге.
— Знаете, Вам повезло, что меня встретили. Тут люди необразованные, языков не знают. Я-то Вас понял только потому, что провёл молодость в предгорьях Симонароки.
— Но Вы родились в Дакире?
— Уж и не знаю! Мои родители пасли в горах овец, часто бывали у дальних родственников в Верне, иногда и меня брали с собой… А потом приехали какие-то чиновники, велели выбирать, быть нам дакирцами или грандванцами. Мы решили записаться дакирцами: наши предки лежат в этой земле.
Впереди послышалось пение. Возница улыбнулся и пояснил, что это заливаются соловьем девушки-ягодницы. Казалось, под их песни и Клана побежала быстрее. Весело позвякивала сбруя; воз легко катился по проселочной дороге.
У брода через ручей Стелла наконец увидела таинственных певиц. Весело размахивая лукошками, они босиком бродили по воде.
В памяти отпечатался отрывок простенькой песенки, слова которой ей затем перевёл пожилой возница.
Стрик гвант, янар,
Дзе ж йоз, мина амар?
Фрез йозе блан радана
Прес деллос иет ограна.
Шорин плер фиан рена
Претакен йозе абавена,
Брент то фрез йозе
Нахту ие заткала мие.
Смеркалось. Солнце косыми лучами падало на дорогу. Волшебный золотистый свет разлился по лесу, заиграл в гриве лошади.
У самой Венеслы свернули на боковую ухабистую дорогу.
Дакирец натянул вожжи:
— Я вздремну немного, а Вы присмотрите за лошадкой. Дальше никуда сворачивать не надо, всё прямо да прямо.
Воспользовавшись потерей бдительности хозяина, Клана попыталась свернуть с дороги, чтобы перехватить пару травинок, но Стелла вовремя наставила её на путь истинный.
Деревня предстала перед глазами вся целиком, за крутой петлёй поворота. Она приютилась на крутом берегу Венеслы, протянувшись вдоль неё единственной улицей, начинавшейся кабачком с комнатами для проезжающих и заканчивавшейся мельницей.
По тропинке, полукольцами опоясавшей берег, мальчишки тащили наверх сети с рыбой — свой дневной улов.
— У меня небольшой дом,
— А Бертрам — это кто?
— Владелец кабачка.
За разговором они подъехали к неказистому дому, поделенному двумя разными семьями; к одной из них принадлежал хозяин Кланы. Семья у него была большая: два сына, две невестки, вдовая дочка и пять внуков.
Их встретила одна из внучек — загорелая девушка лет четырнадцати — пятнадцати, босоногая, в подобранной до середины икр юбке и светлой домотканой кофте.
— Уже вернулся, дедушка?
— Ты тут посуетись, Илька, Нору подсобить себе возьми или кого другого из домашних. Только чтоб сено через час все на сеновале было!
— Хорошо. А это кто? — Девушка метнула озорной взгляд на принцессу.
— Да по дороге встретил. Пусть мамка метнёт чего-нибудь на стол — мы проголодались.
— У нас как раз картофельные оладьи стынут!
За длинным столом сидели чинно, по правилам старшинства. Стеллу как гостью посадили по правую руку от хозяина. Семья ужинала не в полном составе: сыновья уехали на дальние покосы, а один из внуков ушёл в ночное. Ужин принцессе понравился, да и дареному коню в зубы не смотрят.
На ночь ей постелили под навесом во дворе. Ночи были тёплые, в комнатах душно, поэтому девушка с радостью согласилась переночевать на свежем воздухе, а не у Бертрама. Она прекрасно устроилась на набитом сеном матраце и спокойно проспала бы до утра, если бы посреди ночи её нечаянно не разбудила Илька. Девчонке не спалось, и она решила отнести поесть кузену, коротавшему ночь в компании лошадей, верного пса и костра. Проходя через двор, Илька сослепу споткнулась о соседский забор.
— Кто здесь? — тихо спросила Стелла.
Девочка замерла:
— Я. Только Вы спите!
Вероятно, домашние не одобряли ночных отлучек. Ну, если не хочет, чтобы об этом узнали, никто и не узнает. Принцесса повернулась на другой бок. Сквозь дремоту до неё донеслись приглушённый разговор и возня. Приоткрыв один глаз, девушка подумала, что, наверное, это опять Илька — вернулась и разговаривает с собакой.
Нет, это не была собака.
— Пустите, пустите, я не хочу! — доносился с сеновала голос Ильки. — Да говорю же, не хочу!
Стелла встала. Если ей хочется выспаться, нужно прекратить эту возню. Да, лучше было бы заночевать в кабачке — это не дом, а проходной двор! В прочем, это и есть двор.
Сено шуршало и падало сверху прямо ей под ноги. Может, она не вовремя? Обычно сеновалы облюбовывают на ночь влюблённые. Вернее, любовники. Но если уж они предаются утехам втайне от всех, могли бы заниматься этим гораздо тише — это в их же интересах. А она не намерена всю ночь выслушивать их бурные излияния.
— Да говорю же, я не… — Голос Ильки оборвался на полуслове.