Перстень с трезубцем
Шрифт:
– Меня об этом попросили. В последнее время графиню будто подменили, она совершенно неузнаваема, мне кажется, она сожалеет о прошлом.
– Сожалеет?! Как-то нехорошо звучит по отношению к загубленным людям. Она должна каждый день до крови свой лоб разбивать, что бы вымаливать у Бога прощения.
– Молится, молится, – усмехнулся Михал, – она даже приняла протестантскую веру.
– Надо же, – недоверчиво произнесла Этель, – Михал, и ей можно верить?
– Неприязнь между Ласло и Жомбор уходит в прошлое,
– У тебя доброе сердце, – улыбнулась она и нежно прижалась к его груди, – не умеешь ты долго держать зла. Вот потому я с тобой рядом, мой дорогой Михал. Я очень тебя люблю и дорожу нашей семьей.
– Ты у меня самая светлая! На всем белом свете не сыщешь такую красавицу, я тоже тебя люблю, ласточка моя. Чтобы с нами не произошло, помни, я всегда с тобой рядом и буду до конца. Скоро нас будет трое, я так счастлив.
– Береги себя любимый. Когда бьешься в бою, помни, что мы тебя ждем живым и невредимым.
Михал слегка отстранился и увидел заблестевшие от слез глаза Этель. Он нежно поцеловал ее в губы и, смахивая слезинку с ее щеки, произнес:
– В тяжелое время нам суждено жить, я не вправе прятаться за чужими спинами, скоро все равно, нам дворянам придется подняться против общего врага, а на сегодняшний день их двое – это султан и австрийский король.
– А теперь еще и барон Вадаш.
– Ну, если ему суждено выбраться из подземелья на свет Божий, мы этого предателя повесим на позорном столбе.
– Ты скоро отбываешь?
– Да дорогая, вот только соберу людей и в путь.
– Михал, а твой ожог, тебе постоянно нужно делать перевязки.
– Я возьму с собой все необходимое, не расстраивайся, заживет, как на собаке.
– С мамой не забудь поздороваться и попрощаться, она всегда переживает за нас с тобой.
– Прямо сейчас и пойду. После мне нужно сходить к друзьям и обговорить планы нашего похода.
Михал еще раз поцеловал жену и открыл дверь. Нечаянно задев больным плечом косяк, он непроизвольно воскликнул:
– Дышло тебе в горло!
Этель кинулась к нему и хотела помочь, но Михал поморщился и сквозь боль улыбнулся.
– Сейчас пройдет, задел больную руку.
– Михал, ты как-то странно произнес эти слова, как будто не своим голосом.
– Дышло тебе в горло, – смеясь, повторил он.
– Нет-нет! Как-то иначе… А хотя… Может мне показалось.
Ласло вышел из гостиной залы и направился к госпоже Йо.
Постучав в соседнюю дверь, он услышал в ответ приглашение войти в покои. Кэйтарина обрадовалась графу, но увидев его перевязанную руку, с тревогой спросила:
– Михал, на Вас напали в пути?
– Нет, матушка Кэйтарина, неполадки на соляном заводе, слегка ошпарило руку. Не расстраивайтесь,
– Конечно Михал, я не оставлю ее одну. Надолго уезжаете?
– Как дела будут обстоять… – Он замялся, – я еще вот по какому вопросу к Вам зашел. Это касается тех лет, когда Ваш муж был жив.
Кэйтарина с нескрываемым интересом взглянула на графа и склонила голову в знак согласия.
– Я слушаю Вас Михал.
– Припомните хорошенько, имя Мартинуцци, Вам не о чем не говорит? Может оно упоминалось при разговорах Вашего мужа с дворянами.
– Это известная личность. Отец Дьёрдь изредка был гостем у моего мужа. Их совместные политические взгляды и духовные связи сближали друг друга. Если я не ошибаюсь, то сейчас Мартинуцци является советником королевы Изабеллы. А у Вас, почему возник интерес к этому человеку? Вы его знаете, Михал?
– Да, знаю, но мне бы хотелось услышать о нем более подробно.
– А что Вас интересует?
– В первую очередь его отношение к Габсбургскому королю.
– Отцу Дьёрдю приходится вести тонкую политику в отношении австрийского короля и султана, Вы же понимаете Михал, если они оба узнают, насколько Мартинуцци хитер, то гнев одного из них рано или поздно обрушится на голову отца Дьёрдя.
Граф улыбнулся.
– Вы так хорошо осведомлены в политике матушка Кэйтарина.
– Мне иногда приходится общаться с бывшими друзьями покойного мужа, а они, уж поверьте, знают куда больше, чем я.
– Так стоит ли доверять Мартинуцци?
– На сегодня – это один из более честных людей Трансильвании, которым можно доверить общественные деньги. Во всяком случае, я так считаю.
– А королева, она может доверять Мартинуцци?
– Пока корона Венгрии находится на голове Сулеймана, Изабелла вынуждена принимать его условия. Мартинуцци – лояльная личность, он склоняет королеву на сторону сильного правителя.
– И кто же, на Ваш взгляд, таковым является на сегодня?
– Если Фердинанд остановит и отбросит войска султана, то национальная партия во главе с Мартинуцци, примет сторону австрийского короля.
– А если Сулейман возьмет Вену?
– То Мартинуцци переметнется на сторону султана.
– Иными словами отца Дьёрдя на одном месте не возьмешь, – пошутил Михал.
– Вы правильно поняли меня Михал, если бы Венгрия имела сильного мадьярского короля, такого, как Матьяш Хуньяди и его армию, то Трансильвания сейчас была бы в ее составе, хотя и этот король был валашского происхождения. На протяжении многих лет мы имели королей, разных национальностей и кровей. Почему Габсбурги претендуют на венгерскую корону, Вы знаете?