Перстень Тота

Дойл Артур Конан

— Задержись на минуту, старина, — воскликнул он. — По-моему, ты ведешь себя на редкость глупо, но если таковы твои условия, я вынужден принять их. Терпеть не могу болтать о девушках, но если, как ты утверждаешь, об этом и так знает весь Рим, вряд ли я расскажу тебе что-то новенькое. Ну, так что же ты хочешь узнать?

Немец вернулся назад к камину и, поставив корзинку, опустился в свое кресло.

— Можно еще сигару?- попросил он.- Большое спасибо. Никогда не курю, когда работаю, но гораздо приятнее болтать,

покуривая. Итак, насчет этой молодой леди, с которой у тебя было маленькое приключение. Что же с ней стало потом?

— Она дома, со своими родными.

— Неужели? В Англии?

— Да.

— А где именно- в Лондоне?

— Нет, в Твикинхэме.

— Прости мое любопытство, дорогой Кеннеди, видишь ли, я совершенно не сведущ в таких делах. Без сомнения, очень просто уговорить молодую леди отправиться с тобой на три недели или около этого, а затем отправить ее к родным в — как ты там называешь это место?

— Твикинхэм.

— Совершенно верно — в Твикинхэм. Но я так неопытен в этих делах, что даже не представляю, что тебя побудило решиться на эту затею. К примеру, если ты любил эту девушку, твоя любовь вряд ли могла исчезнуть за эти три недели. Поэтому я думаю,вряд ли ты ее вообще любил.Но тогда зачем весь этот скандал, который так навредил тебе и погубил ее?

Кеннеди угрюмо смотрел на красные отблески пламени в камине.

— Конечно, ты рассуждаешь логично,- произнес он.- Любовь- большое понятие, оно включает огромное количество различных оттенков чувства. Да, она мне нравилась. Говоришь, ты видел ее- тогда поймешь, какой очаровательной она могла быть. Но все же, оглядываясь назад, я вынужден признать, что никогда не любил ее.

— Тогда, дорогой Кеннеди, зачем ты затеял все это?

— Во многом это объясняется самой прелестью приключения.

— Да ну? Разве ты так любишь приключения?

— Жизнь без них была бы слишком однообразной. Именно ради приключения я стал ухаживать за ней. В свое время я увлекся игрой: но, клянусь, нет лучшего увлечения, чем охота за хорошенькой девушкой. Были, однако, и трудности, довольно пикантные: она была компаньонкой леди Эмили Руд, и это делало почти невозможным встретиться с ней наедине. Кроме того, существовало еще одно, самое большое препятствие, о котором я узнал довольно скоро: она была обручена.

— Mein Gott! И с кем?

— Она не называла имени.

— Думаю, никто не знает об этом. Наверное, это сделало приключение еще более соблазнительным, не так ли?

— Да, этот факт придал ему долю пикантности. А ты разве так не считаешь?

— Говорю тебе, я в этих вещах круглый невежда.

— Старина, ты должен помнить, что яблоко, украденное с дерева соседа, всегда было слаще, чем упавшее с твоего собственного. И потом, я увидел, что нравлюсь ей.

— Как, вот так, сразу?

— Ну, конечно, нет. Понадобилось около трех месяцев,

чтобы сделать подкопы и расставить ловушки. Но наконец я ее победил. Она поняла, что мой разъезд с женой, оформленный юридически, делал для меня невозможным новую женитьбу, но все равно она сама пришла, и мы прекрасно проводили время, пока все это не кончилось.

— А как же тот, другой?

Кеннеди пожал плечами.

— Я думаю, выживает сильнейший,- сказал он.- Если бы он был лучше, она бы его не бросила. Ладно, давай кончим об этом, с меня хватит.

— Еще один маленький вопрос. Как же ты избавился от нее через три недели?

— Ну, видишь ли, мы оба слегка поостыли. Она наотрез отказалась возвращаться в Рим и встречаться со своими знакомыми. Ну, а я, конечно, не мог жить без Рима, я рвался назад к своей работе. Это была одна веская причина для разрыва. Потом ее старик-отец приехал в наш отель в Лондоне и устроил там сцену. Все это стало так неприятно, что я действительно был рад выпутаться из этого, хотя вначале ужасно скучал без нее. Ну, я надеюсь, ты никому не расскажешь о том, что услышал.

— Мой дорогой Кеннеди, я и не мечтаю повторить твой рассказ. Но то, что ты говорил, мне крайне интересно, потому что дает возможность узнать твой взгляд на жизнь, а он в корне отличается от моего: ведь я так плохо знаю людей. А теперь ты хочешь услышать о моих катакомбах. Наверное, нет смысла их описывать — все равно по описанию ты их не найдешь. Единственное, что остается, привести тебя туда.

— Это было бы замечательно!

— Когда ты хочешь отправиться?

— Чем скорее, тем лучше. Я просто сгораю от нетерпения.

— Ну, что ж, сегодня прекрасная ночь, хотя немного свежо. Положим, мы выйдем через час. Но нужно соблюдать осторожность и держать все в глубокой тайне. Если нас увидят вдвоем, сразу заподозрят неладное.

— Да, будем осторожны, — согласился Кеннеди. — А далеко это?

— Несколько миль.

— А мы доберемся туда пешком?

— Ну, конечно, без особого труда.

— Тогда давай отправимся поскорее. Но у извозчика могут возникнуть подозрения, если он высадит нас поздней ночью в каком-нибудь глухом местечке.

— Совершенно верно. Я думаю, лучше всего встретиться в полночь у шлагбаума на дороге, что ведет к Апиа. А сейчас я должен отправиться домой, чтобы захватить спички, свечи и все необходимое.

— Отлично, Бергер! Очень мило с твоей стороны, что ты посвятил меня в свою тайну. Обещаю не писать ни строчки, пока ты не напечатаешь свой доклад. Ну, до встречи! Жду тебя у шлагбаума в полночь.

Часы на всех городских башнях били полночь, и в холодном ясном воздухе стоял перезвон колоколов. Бергер, закутанный в итальянский плащ, с фонарем в руке, быстро направился к месту встречи. Кеннеди вышел из темноты и приветствовал его.