Первач
Шрифт:
Стоя на месте, я заметил, что туман вдруг начинает медленно расступаться передо мной, разрываясь на куски, словно вата.
Ну, вот сейчас и произойдет то, что должно произойти. Но к этому моменту я давно справился со своим страхом.
Внезапно налетевший ветер разогнал остатки тумана, и оказалось, что я стою в центре лесной поляны. Одновременно я заметил, что все деревья, растущие по краю этой поляны, облеплены угольно-черными птицами — точно такими же, как те две, что испугали меня своим неожиданным появлением.
Мне пришла в голову мысль, что именно птицы могли быть теми существами, которым туман не мешал видеть и наблюдать, когда я ощутил, что кто-то подглядывает за нами. Каким-то образом я почувствовал, что от птиц исходит мощная энергетика, но не знал, чего именно ожидать от них.
Оборачиваюсь, на всякий случай ищу пути отступления. Но там, за пределами круга, в котором я оказался, туман и не думает растворяться. Он все такой же густой, и если я решусь бежать, то лишь до первого дерева, о ствол которого разобью себе лоб.
Итак, я стою в самом центре поляны. И птицы повсюду, в том числе и за моей спиной. Одна из них вдруг спрыгнула с ветви и, поднявшись надо мной, застыла в воздухе. Задрав голову, я хочу разглядеть ее. И замечаю, что птицы надо мной уже нет. Вместо нее — некое подобие наконечника стрелы.
Когда угольно-черное острие направилось в мою сторону, я даже не успел крикнуть. Инстинктивно зажмуриваюсь, как вдруг голова взрывается ужасной болью. Я падаю на колени, обхватив руками затылок. Отодвинутое на задворки сознание шепчет едва слышную подсказку: крови нет и голова цела, ладони тоже!
Я осторожно шевелю пальцами и убеждаюсь, что это правда. Но радость моя преждевременна. Со всех сторон слышится грозный шелест. Подняв голову, я вижу, что птицы покинули деревья и, точно так же, как и первая, зависли в воздухе, предаваясь метаморфозе.
Пытаюсь встать, ноги не слушаются. Хочу кричать, напугать их — голос пропал. Да, наверное, и невозможно испугать их криком. А птицы поворачиваются ко мне остриями своих вытянувшихся клювов…
Они стали ударять в меня одна за другой. С коротким интервалом до следующей пытки. Я больше не держал руки на голове, да и не было никаких рук. Не было и ног, и головы тоже не было. Будто и не я это, а мешок с костями, под завязку набитый болью.
Все закончилось тем, что я упал лицом в землю. Снова услышал странное хлопанье их крыльев. Но мне все равно. Если эти птицы хотят добить меня — пусть так и сделают!
Но я не угадал: шелест крыльев стих, и воцарилась мрачная тишина. Значит, улетели! Мне бы набраться решимости и поднять голову, но я не могу заставить себя сделать это. Наконец, когда боль отступила, я приподнялся и увидел, что птицы так же сидят на деревьях. Разве что их стало меньше.
Я ощупываю себя и убеждаюсь в том, что совершенно цел, и даже кровь не сочится из плеча, кудаугодила пуля — это странно, но, впрочем, мне не до того, чтобы придавать значение этому необычному факту.
Я
Я все же сумел встать на колени.
«Вот же я!.. Теперь можете стрелять!..»
Но они не слышали мой крик. Парни и капитан продолжали смотреть вокруг и не видели меня. Между тем с появлением солдат птицы пришли в возбуждение. Возобновился шелест их крыльев, становился все громче. Я уверен был, что сейчас произойдет то же самое, что и со мной. Однако бойцы, казалось, совершенно не замечали рассевшихся по ветвям черных маленьких оборотней. Как и меня.
А потом началось… Птицы сорвались с веток и стали вонзаться в тела солдат, которые заметались по поляне, крича от боли. Но как бойцы ни пытались, туман не выпускал их. Они словно оказались в заколдованном кругу, из которого нельзя вырваться. И опять странно было, что никто из них не задел, не затоптал меня своими тяжелыми ботинками. Будто что-то мешало им приблизиться ко мне, заставляло вовремя вильнуть в сторону.
Началась беспорядочная стрельба. Они совершенно не понимали, куда нужно целиться и во что. А явдруг ощутил, что мозг мой способен улавливать мысли этих обезумевших людей, всерьез напуганных болью, что хлынула в их тела. И я теперь совершенно точно знал, что, в отличие от меня, они почему-то не видят птиц. Впрочем, они и друг друга не видели. Перед глазами у них возникли порождения собственного разума, словно выплывшие из тех рассказов, которыми бойцы перед ночевкой пугали себя и остальных.
Телепатический канал, открывшийся против воли моего сознания, позволял мне видеть образы этих чудовищ, демонов, мутантов, способных лишь убивать. Я лежал на земле и видел, как товарищи мои гибли от собственных пуль, думая, что стреляют в реальных уродищ. И я не мог ничего поделать. Я даже не уверен был, не убьют ли они меня случайно. Однако какая-то сила хранила меня, пропускала пули сквозь мое тело, не причиняя вреда. Как будто я и все остальное вокруг существовали в разных плоскостях реальности.
Я почувствовал соль на губах — мои слезы. Слышал свой голос, шепчущий проклятия в адрес птиц, спровоцировавших бойню. Я вовсе не хотел этих смертей…
Когда упал последний боец, все на поляне снова укрылось за плотным непрозрачным покрывалом. А ко мне вернулась способность двигаться.
Сделав несколько шагов, я увидел чью-то руку и маячок на ней. Мерное дрожание точек на дисплее принял за теплящуюся жизнь. Но на самом деле точки не шевелились. Я бродил вокруг, выискивая каждое тело, постепенно убеждаясь, что смерть моих товарищей — свершившийся факт.