Первая академия. Том 2
Шрифт:
Большинство конторских служащих остались со времён, когда завод принадлежал Василию Дубровскому. Шереметев не стал возиться с кадровыми перестановками. Выгнал только Сиволапова со стражниками (да и то не он, а жандармы) и старого управляющего с заместителем.
Я намеревался вернуть прежнее начальство. Сиволапова же восстановил в должности сразу. Ему снова предстояло охранять фабрику, а помогать ему собирались стражники Юрия Горбатова, который отныне являлся совладельцем. Защищать фабрику было и в его
А защищать её, я чувствовал, понадобится тщательно. Никто не сомневался в том, что Шереметев попытается вернуть предприятие себе.
Вчера в кремлёвском дворце состоялся новогодний бал, на котором присутствовали и императорская семья, и весь свет московской аристократии. Разумеется, был приглашён и Святослав Шереметев с супругой и обоими сыновьями. Мероприятие продолжалось до поздней ночи, а сегодня главноуправляющий первого отделения отсыпался. Он редко позволял себе понежиться в постели, но по праздникам иногда давал себе поблажку.
В кабинете за стеной задребезжал телефон, Святослав продрал глаза, но тут же снова погрузился в дрёму. Ему было невдомёк, кому приспичило звонить рано утром второго января, однако вряд ли случилось что-то, что не могло немного подождать. Настенные часы показывали восемь утра.
Телефон смолк, а через десять минут затрезвонил снова. Продолжалось это недолго, трубку кто-то снял, а вскоре в спальню постучался дворецкий.
— Ваше сиятельство, — позвал он из-за двери. — Дружинный воевода звонит, Семён Михайлович. Просит вас срочно к аппарату. Говорит, беда приключилась.
— Да что там за беда у вас… Ничего сами не могут сделать, — проворчал Святослав под нос и добавил громче. — Сейчас приду.
Он сунул ноги в тапочки, натянул поверх ночной сорочки тёплый халат и поплёлся в кабинет. Трубка лежала на столе.
— Ох, ироды, даже в праздник не дадут покоя, — буркнул Святослав и взял трубку: — Алло, Семён Михайлович? Алло. Вы здесь? Что за срочное дело?
— Доброе утро, Святослав Николаевич, — поздоровался дружинный воевода, — если его можно назвать добрым.
— Да что случилось-то, не томите, — раздражённо произнёс Святослав.
— Беда случилась. Только что из Ярославля вести пришли печальные. Звонил Игорь Разумовский. Говорит, в плену он.
— Как в плену? Что вы такое говорите, Семён Михайлович? Со спиртным вчера, поди, перебрали?
— Если бы перебрал, Святослав Николаевич, если бы… В плен его взяли. А остальных дружинников порешили. Вчера ночью это случилось, когда они в ресторане праздновали. Всех убили кроме Игоря. За него теперь выкуп требуют.
— Ничего не понимаю. Кто? Как?
— Мне известно только одно: возглавлял нападавших Алексей Дубровский. У него в плену Игорь и находится. Подробности, увы, мне не сообщили. Ну и
Дубровский? — с тихой яростью прошипел Святослав. — Алексей Дубровский? Этот щенок? Да как… Да как он посмел? Он один это сделал?
— Думаю, ему помог кто-то из местных. На ресторан напали несколько одарённых. Силы оказались неравны. Естественно, Алексей Дубровский не мог устроить это в одиночку.
Этот шкет доставлял всё больше проблем. Два раза его пытались устранить — два раза потерпели неудачу. Святослав находился в полнейшем недоумении. Неужели всю дружину посылать, чтобы задавить эту гадину? Кажется, придётся. Обнаглевшего юнца следовало уничтожить во что бы то ни стало. Одна проблема — родственник в заложниках.
— Так. Слушай меня внимательно, — Святослав постарался не поддаться нахлынувшему бешенству. — Сейчас же приезжай ко мне в Останкино и Саморядова с собой прихвати. Он же в Москве околачивается? Вот. Будем совещаться.
Глава 5
Тропинка к нашему семейному кладбищу была расчищена. Мы с Тамарой прошли вдоль замёрзшего пруда и оказались в берёзовой рощице, где покоились мои славные и не очень предки.
Погода стояла тихая, морозная, на затянутом сизой пеленой небе временами показывалось солнце, под ногами скрипел мёрзлый снег. Тамара, как обычно, была одета в своё серое поношенное пальтишко, голову её покрывал тёплый вязаный берет. По сравнению с остальной нашей компанией девушка выглядела как бедная родственница. И тем не менее, она находилась у меня в гостях, и поскольку день сегодня выдался свободным, я решил показать ей усадьбу.
— Как тут так красиво, — говорила Тамара. — Я никогда раньше не бывала в усадьбах. Неужто ты тут живёшь один?
— В настоящий момент я живу в академии, как и ты, — заметил я.
— Ой, да, что это я? — смутилась моя спутница. — Хотел сказать по-другому, что ты жил в этом доме один.
— Ну не один, конечно. Кроме меня здесь жили родители и слуги. Да и вообще, после поступления в гимназию я обитал в городской квартире. Сюда только летом приезжал. Но ты права, дом действительно большой. Его построил мой прадед. Тогда Дубровские были одним из самых богатых родов Ярославля.
— Ух, как интересно! А я вот не знаю ни родителей, ни своих предков. Иногда так грустно от этого.
— Это точно, — согласился я.
— Не понимаю, зачем они так делают? Зачем они лишают нас родителей?
— В этом есть некоторый смысл. Считается, что вы должны положить начало новым родам, никак не связанных с прежним мещанским или крестьянским прошлым. Однако я с тобой согласен. Эти закостенелые порядки надо менять. Полностью рвать связь между детьми и родителями — это, я считаю, неправильно.