Первая Арена. Охотники за головами
Шрифт:
Но мы продолжаем стоять, глядя друг на друга и не желая драться.
– Ты отдал мне свой последний ужин, – говорю я ему сквозь шум толпы.
Он медленно кивает, слишком остолбенев от ужаса, чтобы говорить.
Неожиданно с неба что-то падает перед нами. Это оружие. Нож. Я вглядываюсь в него и в ужасе вижу, что это папин нож с логотипом морской пехоты, выгравированным на ручке.
Толпа заревела, когда он упал, предполагая, что это послужит поводом для драки.
Вид папиного ножа заставляет меня вспомнить о Бри. И снова осознать, что мне нужно выжить.
Неожиданно толпа замолкает. Я оглядываюсь вокруг, пытаясь понять, что происходит. Я никогда раньше не слышала такой тишины в этом зале. Я поднимаю глаза, и вижу, что лидер стоит высоко на своем подиуме. Все молчат в сосредоточенном внимании.
– Я вношу изменения в правила арены! – объявляет он, его глубокий голос гремит. Он говорит медленно и осознанно, и толпа ловит каждое его слово. По всей видимости, он привык к тому, что все его слушают.
– Впервые за все время, у нас будет выживший. Только один! – произносит он. Победитель этого матча будет помилован. Так же, как и его родственники. После матча их освободят.
Лидер медленно садится на свое место, и по толпе прокатывается возбужденный рокот. Люди делают еще больше ставок.
Я смотрю вниз на нож и вижу, что Бен тоже на него смотрит.
Шанс выжить. Освободиться. Не только для меня – но и для Бри. Если я убью Бена, я спасу ее. Это мой шанс. Мой билет на свободу.
Когда Бен смотрит на нож, я вижу в его глазах те же мысли. Это его шанс спасти своего младшего брата.
Я делаю выпад и одним движением поднимаю нож.
Это было легко, Бен даже не стал пытаться.
Но я сделана из другого теста, нежели он. Я сделаю то, что нужно, чтобы выжить. Ради Бри.
Поэтому я отклоняюсь назад и готовлюсь метнуть нож моего папы.
Сделай это, Брук! Спаси сестру! Ты за нее отвечаешь! СДЕЛАЙ ЭТО!
Я наклоняюсь вперед и запускаю его со всей мочи.
И этот момент становится переломным.
Часть IV
Двадцать два
Я изо всей силы бросаю папин нож и в этот момент толпа задерживает дыхание, зал погружается в полную тишину. Лезвие сверкает на свету, поочередно поднимаясь то одним концом, то другим и летя по воздуху. Это самый сильный и самый точный из всех моих бросков. Я уже знаю, что он прилетит точно в цель. А это верная смерть.
Через несколько мгновений я буду свободна.
Через секунду тишину прорезает звук металла, вошедшего в плоть, и я вижу, что это действительно был превосходный бросок.
Вся толпа ахает от ужаса.
Единственный раз в своей жизни я ослушалась папиного совета. Я не убила Бена.
Я убила их лидера.
Нож вонзается прямо в центр лба лидера; мне удалось бросить его идеально, достаточно высоко, чтобы он перелетел через ограждение, ровно на милиметр, и все еще сохранил прекрасный угол, чтобы попасть в него, пролетев тридцать метров. Нож ударился в
На арене повисло измуленное молчание. Несколько секунд толпа даже не знала, как отреагировать. Можно было услышать, как жужжит муха.
Затем поднимается хаос. Тысячи людей подскакивают со своих мест и бегут во всех направлениях. Некоторые в ужасе убегают, спасая свои жизни; другие видят, что это их шанс освободиться и мчатся к выходам; другие начинают драться между собой; а кто-то дерется с охотниками за головами. Вся дикая энергия, так долго хранимая, выплескивается наружу.
Охотники суетятся, пытаясь сохранить порядок.
Я смотрю на дверь в клетку, размышляя, сможем ли мы выйти этим путем, но там уже возятся охотники, пытаясь открыть ее и добраться до нас.
Я подбегаю к Бену, который все еще стоит в шоке, и хватаю его руку.
– ЗА МНОЙ! – ору я.
Держа его за руку, я пересекаю ринг, подпрыгиваю на стену клетки и вишу на ней. Я взбираюсь прямо вверх и с облегчением вижу, что Бен лезет рядом.
Как раз вовремя. Охотники за головами распахивают железную клетку и бросаются к нам.
Но мы уже наверху клетки, в пяти метрах над полом. Я заглядываю за край и на мгновение колеблюсь: падение будет высоким, а приземление жестким. Бен тоже медлит.
Но у нас нет выбора. Сейчас или никогда.
Я прыгаю.
Я жестко приземляюсь на ноги, ниже на пять метров, на бетон. Моя лодыжка заходится от боли, когда я ударяюсь о землю. Когда я приземляюсь и кувыркаюсь, ребро начинает так же сильно болеть. Боль невыносимая, но по крайней мере, я больше ничего не сломала. У меня получилось.
Я оглядываюсь в надежде увидеть рядом с собой в этом хаосе, посреди бушующей толпы Бена. Но сердце мое дрожит, когда я не вижу его. Он все еще высоко на стене, замешкавшись на верхушке. Он боится прыгать.
Охотники тянутся за ним и начинают взбираться, чтобы достать его. Он застыл от ужаса и не может пошевелиться.
Я поднимаюсь на ноги и кричу ему:
– БЕН! ПРЫГАЙ! СДЕЛАЙ ЭТО!
Я слышу панику в своем голосе. Времени совсем не остается. Если он сейчас не прыгнет, я уйду без него.
К счастью Бен внезапно сигает в толпу. Он тяжело приземляется на землю, ударившись. И через мгновение поднимается. Он выглядит ошеломленным, но, насколько я могу судить, он не ранен. Я хватаю его за руку и мы бежим.
В этом столпотворении никто даже не замечает нас. Люди дерутся друг с другом и пытаются выбраться. Мне удается пройти через всю толпу незамеченной. Я оглядываюсь, чтобы в этом убедиться, и вижу за своей спиной целую группу охотников за головами, которая гонится за нами.
Я направляюсь к одному из выходных туннелей, через которые бегут сотни людей, и мы вливаемся в бегущую в панике толпу, пригнувшись и лавируя между людьми. Я чувствую, как охотники разделяются в толпе, выслеживая нас. Я не знаю, как долго мы протянем. В такой давке продвинуться вперед практически невозможно.