Первая экспедиция
Шрифт:
Бывший сталкер лег, натянул ватное одеяло до подбородка, поправил подушку, устраиваясь поудобнее. Закрыл глаза в надежде, что сразу провалится в сон. Но тут кровать вновь заскрипела. Лара скользнула вниз, ее гибкое тело оказалось вдруг рядом. Ладонь, показавшаяся обжигающе горячей, коснулась щеки. Губы щекотнули ухо.
– Холодно, – прошептала женщина. – Согрей…
ИНТЕРМЕДИЯ СУДЬБА СТАЛКЕРА
Виктор Свинцов был прирожденным сталкером, хотя долгое время не осознавал этого.
Он родился и вырос в городке, построенном при огромном режимном заводе, занимавшем территорию, на которой могли бы разместиться два таких городка. О том, что производит завод, открыто рассказывать было не принято, а потому среди мальчишек ходили самые невероятные предположения. Говорили, в частности, что там делают ядерные бомбы против Америки. Реальность оказалась прозаичнее – это было предприятие, на котором урановая руда проходила первичную обработку: выделялась из породы, измельчалась, упаковывалась и в таком виде отправлялась дальше. Виктор узнал назначение завода после того, как производство на нем остановилось в связи с сокращением спроса на уран, а родной городок
Разумеется, мальчишек тянуло к «могильнику» как магнитом. Поначалу они опасались гнева родителей.
но куда больше – устрашающих знаков в виде черепа с костями, которые висели на заборе. Но любопытство пересилило страх, и как-то ранним воскресным утром, собравшись в компанию и подзуживая друг друга, школьники отправились осваивать неизведанные земли. Ограждение преодолели через дыру подальше от КПП – там сторожил злой старикашка Кузьмич с берданкой.
В первый момент увиденное разочаровывало – глазам мальчишек открылся пустырь, лишь кое-где поросший чахлым кустарником. Там и тут высились груды горелого хлама – подойдя ближе, любопытствующие школьники увидели, что это старые костюмы химической защиты вперемежку с противогазами. Их сваливали и жгли на протяжении десятилетий, в результате получился жутковатый черный холм, глядящий сотнями слепых «глаз» – обода очковых узлов уцелели в огне, а ветер и дождь очистили металл от копоти. Завороженные и слегка напуганные сюрреалистической картиной мальчишки двинулись дальше – в глубь запретной территории. За черными кучами они обнаружили штабеля пришедших в негодность промышленных аккумуляторов – короба проржавели, серная кислота протекла сквозь трещины, убивая все живое в почве под ними. В этом месте остро и неприятно пахло химией, и юные исследователи обогнули поле аккумуляторов стороной. Ближе к центру запретной зоны находились громоздкие металлические конструкции непонятного назначения, похожие на детали межпланетных кораблей будущего. Очевидно, сделаны они были из какого-то особого сплава – ржавчина их не коснулась, но поверхность потускнела, скрытая под многолетним слоем пыли. Ребята остановились, зачарованно оглядываясь вокруг. Им и вправду на минуту показалось, что они космонавты и находятся в каком-то другом мире.
Именно тогда юный Витя Свинцов испытал особое состояние, сходное с эйфорией: пульс участился, сердце томно заныло, волна приятных мурашек прокатилась по телу, зашевелились волосы на затылке, а в ушах зазвенело. Юноша вдруг понял, что его место именно здесь – на территории, где все и вся пропитано запахом древней тайны, где опасность, реальная или надуманная, подстерегает за любым углом, но не отпугивает, как должно, а притягивает, давая шанс испытать себя на переделе возможностей, отбросить иллюзии, установить раз и навсегда, на что ты способен.
Наваждение продлилось недолго. Кто-то из друзей громко матюгнулся, чтобы нарушить тишину. Остальные заржали, а Витя огорченно вздохнул: ему сразу захотелось вернуть ощущение исключительной наполненности бытия, но момент был безнадежно упущен.
Голоса ребят пробудили непонятное движение у основания одной из фантастических конструкций – там шевелилось какое-то существо. Вспомнив байки о мутантах, ребята переглянулись. Им стало по-настоящему страшно, но бежать никто из них даже не подумал, ведь потом вся школа засмеёт. Заводила компании Рыжий Герка сообразил, что ему в очередной раз придется подтверждать свое лидерство. Он явно не хотел идти к «существу», топтался на месте, кривил рот. И тогда вперед выступил Витя Свинцов – молча и уверенно зашагал по чахлой травке к агрегату, похожему на огромный самовар, остановился в его тени, вглядываясь. И увидел странное – на земле было свито большое гнездо из ивовых прутьев, внутри которого разместились три белых пушистых шара размером с футбольный мяч; каждый был увенчан маленькой сплюснутой головкой с черными бусинками глаз и длинным изогнутым клювом. Заметив чужака, шары неуклюже завозились, и Вите показалось, что разинутые клювы снабжены рядами мелких острых зубов. Юношу передернуло от отвращения, но он сдержал себя. Подтянулись одноклассники, и рядом встал Рыжий Герка, который догадался подхватить где-то покрытый ржавчиной арматурный прут и держал его, как мушкетер шпагу. При виде уродливых существ нервы у заводилы не выдержали – он истошно завопил и, подавшись вперед, с размаху ударил прутом по ближайшему к нему шару. Стальной конец легко вошел в мягкое, что-то противно хрустнуло, чавкнуло, брызнула черная кровь. С перекошенным лицом Герка как заведенный продолжал взмахивать арматуриной, мигом превратив шары в безобразное месиво из пуха, костей и внутренностей. Потом отбросил орудие в сторону и, продолжая вопить, не разбирая дороги побежал к КПП. Охваченная внезапной паникой ватага устремилась за ним. Навстречу выскочил Кузьмич с берданкой, но и его зрелище орущих и ослепленных ужасом ребят напугало настолько, что он тут же отшатнулся, спрятался в будку и закрылся там.
Бежал со всеми и Витя – не потому, что испугался уродцев или жестокой расправы над ними, а потому что интуитивно осознал: внутреннее равновесие места нарушено, бессмысленное убийство пробудило силы иной природы, любая задержка может обернуться еще большим кошмаром. Так завершилась его первая короткая вылазка в запретную зону – первая «ходка», если использовать жаргон современных сталкеров.
Что примечательно, никто из одноклассников больше не рискнул пересечь границу «могильника», подробности вылазки вообще не обсуждались, особо гордиться тут было нечем. Однако Витя в одиночку ходил туда почти каждую неделю, изучив территорию «могильника» вдоль и поперек. Горы горелой спецодежды, поля аккумуляторов и фантастические
Познакомился Витя и с Кузьмичом. Получилось это случайно – до того момента Витя старался обходить КПП стороной, пользуясь дырками в заборе. Но вот однажды школьник гулял по территории «могильника», осматривая свалку старых рессор и колесных дисков, и вдруг, выскочив словно из-под земли, на него налетел здоровенный лохматый пес. Зверюга напала молча – без обычной для собак прелюдии с лаем или рычанием. Повалила школьника на спину, прижав передними лапами, ткнулась мокрым носом в лицо. Витя с ужасом увидел, что пес слеп – зрачки заменяли уродливые бельма. Шок был сильнейший – от прилива адреналина у юноши перехватило дыхание, он не смог выдавить и писка, и почудилось, что вот сейчас он умрет от разрыва сердца. Пес так же внезапно отпрыгнул в сторону, остановился, оскалившись. Но снова не залаял, а издал звук, похожий одновременно на смешок и на кашель. Витя полежал, с трудом приходя в себя. Потом решил подождать, надеясь, что зверюга уйдет. Но пес не уходил – уселся на задницу и чего-то ждал, вывалив длиннющий язык. Тогда школьник медленно приподнялся, с опаской глядя на пса и ожидая от него чего угодно. Тот остался на месте. Витя встал – пес не шелохнулся. Витя зашагал, стараясь ступать бесшумно, – пес тоже встал и, поводя мордой из стороны в сторону подобно радиолокатору, сканирующему окружающее пространство, двинулся следом. Витя попытался оторваться, ускорив шаг, – пес снова «кашлянул». Витя притормозил – пес удовлетворенно примолк, но отставать не собирался. Так они и шли до самого КПП – мальчик с собакой. Кузьмич заметил их издали, но не проявил беспокойства – наоборот, вышел вразвалочку, берданку оставил в будке, неторопливо засмолил папиросу, весело наблюдая за Витей. Когда до сторожа оставался десяток шагов, юноша не выдержал и, сорвавшись, бросился к нему – под прикрытие широкой спины в ватнике. Кузьмич засмеялся – так же, как слепой пес, словно сухо закашлялся. Витя остановился и ошарашенно посмотрел на Кузьмича. «Не боись, – сказал Кузьмич. – Джу – кобель справный, добрый. Не видит ни хрена, но территорию свою знает. Любит чужакам власть показать. А ты чего сюда зачастил? Чего забыл?» Витя не смог внятно ответить на конкретные вопросы – пролепетал в том духе, что ему нравится гулять в этих местах, а ничего плохого он не задумал. «Гуляй, – разрешил Кузьмич. – Но как завечереет, сразу назад. Нехорошо здесь ночами».
Обретя новых друзей, Витя стал посещать «могильник» чаще и скоро знал территорию как свои пять пальцев. Он даже составил карту, на которой были отмечены и совершенно загадочные места – например, сложенный из белого кирпича куб без окон и дверей, назначение которого не смог объяснить даже сторож. Со своей стороны, Кузьмич периодически посылал школьника в город за папиросами, а в благодарность рассказывал разные байки из «жизни» запретной зоны: про загадочное свечение по ночам; про глубокую воронку, которая образовалась на пустом месте, а потом столь же внезапно исчезла; про редкие и слабые, но вполне реальные землетрясения; про «людей в черном», которые прилетели сюда на вертолете и долго расхаживали, картинно задирая ноги, что твои журавли. Через много лет, сидя за сталкерским костром, Плюмбум удивлялся, сколь похожи услышанные в детстве байки Кузьмича на истории, рассказываемые современными крадущимися: похоже, архетип «таинственного острова» со временем не меняется, а все эти легенды суть производные от него.
В середине 90-х жизнь в городке преобразилась. Расцвела частная торговля, при этом госпредприятия оказались на голодном пайке, многие рабочие и специалисты получили расчет, быстро скатившись по социальной лестнице. Появились бандиты, обложившие успешных торговцев данью, а чуть позднее – бандитские группировки. Криминализация всех сфер жизни шла полным ходом, «новый русский» рэкетир сделался культовой фигурой, и этот процесс не мог не затронуть входящего в возраст Витю Свинцова. В первую очередь подвергся разграблению «могильник» – сначала туда повадились алкаши и бомжи, потом металл начали вывозить грузовиками. Кузьмича во время большого рейда помяли до инвалидности, его будку сожгли, а слепого пса по кличке Джу просто пристрелили. Витя сильно переживал по этому поводу, ожесточился, и когда Рыжий Герка позвал его в молодежную «бригаду», не стал возражать. Походил с годик в «качалку», натаскался на ближний бой, поучаствовал в паре баталий за передел сфер влияния и, наверное, не дожил бы до двадцати, но тут свезло: потянул на тренировке сухожилие, из-за травмы пропустил очередную «стрелку», а дело там закончилось стрельбой и гранатой, полегли почти все, включая неуемного Герку. Разумеется, по факту массового убийства завели уголовное дело, из Москвы примчалась особая следственная группа, копала глубоко, и уцелевшим членам «бригады» ничего не оставалось, как зарываться поглубже, уходить в тень, прикидываться шлангами. Виктор выбрал самый простой и надежный путь – явился в военкомат и уже через пару дней отправился в армию.
В армии тоже было весело. Разгоралась Вторая Чеченская – новобранцы тряслись при мысли, что их пошлют на Кавказ. А Вите было все равно, поэтому, наверное, он в Чечню и не попал. Послали его охранять Хальмер-Ю – шахтерский поселок под Воркутой, превращенный в «полигон Пембой». Поселок давно расселили, и командование ВВС предложило использовать его в качестве большой мишени для бомбардировщиков. Стечение обстоятельств, больше похожее на перст судьбы, снова привело Виктора Свинцова в запретную зону. Будущий сталкер не преминул воспользоваться представившейся возможностью закрепить свои навыки: он бродил между домов, вдыхал пыльный воздух; иногда ему казалось, что он видит тени людей, которые наполняли это пространство своей жизнью, своими радостями и своей болью. Время остановилось здесь, как будто на моментальном снимке, сделанном когда-то очень давно и успевшем пожелтеть, истрепаться по краям. Наверное, из Хальмер-Ю можно было бы сделать музей канувшей в Лету эпохи. Однако история распорядилась иначе, и в этом содержался даже некий символизм: российская авиация бомбила советский городок, превращая наполненные тенями дома в руины, – так и российские политики стремились стереть в крошево память о недавнем прошлом, суетливо отрекаясь от дела своих отцов.