Первая формула
Шрифт:
Гость в хламиде пробормотал себе под нос, вроде бы и не заботясь, услышат ли его:
– О тебе много рассказывают. Говорят, у тебя в репертуаре такие пьесы, которые в театрах ставить не принято. Церковники их точно не одобряют.
Халим пожал плечами:
– Просто смотрим, чем дышит мир. Наверное, в наших постановках чуть больше творческого начала… Не буду врать: даруй мне шанс – и я его не упущу. Мы – Оскверненные, и порой эта каста дает нам преимущество. Мы находимся на самом дне – так что мнение о нас вряд
Халим не жаловался на судьбу, просто рассказывал о прописных истинах, определяющих жизнь театра.
– Я мог бы кое-что изменить. Для того и пришел. Твое имя хорошо известно в городе. Лишь принадлежность к низшей касте не дает тебе развлекать своими представлениями знатных вельмож и их детишек. Потому-то и надеюсь, что ты поможешь докопаться до сути гнетущей меня тайны.
Пришлый человек помолчал, словно обдумывая, как продолжить свою мысль.
– Знаешь, что это такое? – Он указал на несколько обернутых вокруг его предплечья плетеных шнуров. Все разного цвета: белый, желтый и серый. Мне показалось, что последний просто сильно выцвел – а вот каким он был раньше?
– Знаю, – кивнул Халим. – Однако не возьму в толк, для чего ты здесь.
– Я ищу никому не известную историю. Уповаю на то, что ты о ней знаешь. А если нет – надеюсь, мы вместе ее найдем. Понимаю, наш поиск займет время. Сколько бы я здесь ни оставался – ты можешь рассчитывать на мои услуги. Я готов приносить пользу твоим спектаклям. Знаешь, огонь, дым…
– Есть у меня и то и другое, – отмахнулся Халим и мотнул головой в мою сторону. – Помощник тоже имеется, хоть и не всегда делает, что ему велено.
Он уставился мне в глаза. Понятно… Чуть позже у нас состоится серьезный разговор о причинах, побудивших меня сегодня подняться наверх.
Я выдавил улыбку – самую что ни на есть невинную и очаровательную. Во всяком случае – попытался. Халим сурово нахмурился. Похоже, мастерство лицедея мне еще придется совершенствовать.
Незнакомец заставил Халима от меня отвернуться, положив руку ему на локоть.
– Я не о тех маленьких трюках, что способен сотворить твой мальчик. Пойми, у меня совсем другие возможности.
Все замолчали, и я подобрался ближе к краю сцены, откуда разговор было слышно гораздо лучше.
Пауза вышла по-настоящему театральной, когда чувствуешь: вот-вот произойдет нечто решительное, от чего у тебя отвалится челюсть. Например, случится резкий поворот сюжета или раскроется тайна.
Подобного поворота я пропустить никак не мог. Можно назвать мое поведение обычным любопытством подростка – хотя я до сих пор от этого недостатка не избавился – или свойственной каждому человеку любознательностью, однако я должен был все увидеть.
И мне никогда не забыть того, что произошло.
Коли вытянул руку и, схватив незнакомца за шиворот, толкнул его к своим подручным:
– Заберите отсюда этого идиота
Глянув на толстого головореза, надежно удерживающего в своих объятиях человека в хламиде, Коли снял с пояса кинжал.
Не слышал, что сказал незнакомец, только видел, как сузились его глаза. Затем раздалось тихое бормотание, которое, должно быть, понял лишь толстяк. Во всяком случае, он развернул своего пленника и уперся глазами ему в лицо. Улыбочка у него была гадкая, словно у жабы.
Человек в хламиде поднял руку и вновь беззвучно зашевелил губами. В воздухе мелькнула искра, и на ладони незнакомца загорелся оранжевый язычок пламени.
Тогда он снова зашептал. Огонек вздрогнул и затрещал, будто готовясь погаснуть, однако невидимая сила поддерживала в нем жизнь. Маленький язычок словно взорвался, став размером с голову толстяка, и затрепетал на ладони незнакомца.
Шестеро находившихся в зале человек зачарованно смотрели на огненный шар.
Коли вытянул руку с кинжалом, направив его в спину волшебника, однако его кисть ощутимо тряслась.
– Давай коснись меня еще раз, и тогда огонь вспыхнет у тебя внутри. Обжигающий жар спалит тебя с потрохами. Ну, попробуй, сунься! – Человек в красном обернулся к Коли: – Один миг – и на тебя обрушится крыша! Твоя репутация серьезно пострадает после того, как я с тобой закончу!
Он перевел взгляд на третьего бандита и воздел руку вверх, будто пытаясь дотянуться до потолка. Снова зашептал. Каменные стены зашатались, вниз посыпалась пыль и какая-то труха, и каждая пылинка засияла, попав в луч утреннего солнца.
– Прочь!
По залу заметалось эхо, словно кричала одновременно сотня людей. Камни вновь содрогнулись – то ли от нечеловеческой мощи голоса незнакомца, то ли от взмаха его руки.
– Прочь отсюда, гули-валла, вонючие отбросы! – Он ткнул рукой в сторону выхода. – Забирай своих псов и уходи. Если не подчинишься, тебя настигнут такие мучения, что впредь испытаешь ужас при одном только упоминании о плетущих! – Он наклонился к Коли, по-прежнему удерживая на ладони пылающий шар: – Убирайся!
Коли и его подручные в напоминаниях не нуждались. Вся троица развернулась и бросилась к выходу.
Стены встали на место, огонь погас, а человек в хламиде устало ссутулился, словно бежал бегом весь день без пищи и воды.
– Ты хоть представляешь, чего мне будут стоить твои фокусы? – горько спросил Халим, ухватив незнакомца за локоть.
Тот грустно улыбнулся:
– Я спас тебя от людей, знакомство с которыми сулит тебе большие неприятности, иначе они от тебя не отстали бы. Поверь, подобных негодяев я встречал немало.