Первая формула
Шрифт:
Под ногами словно рассыпали горячее битое стекло; я затоптался на обжигающем ноги покрытии, удерживая грани.
Бац! Давление в мозгу вдруг ослабло, и я обрушился на крышу, как марионетка с перерезанными нитями. Раскаленная поверхность опалила щеку, однако по сравнению с гудящей и ноющей головой это были сущие мелочи.
Надо мной повисла тень Маграба, спасая меня от жгучих солнечных лучей. По моему лицу струились слезы, обожженная кожа горела, а я не сводил глаз от валяющегося поодаль камня. В голову он
– Отличная работа, Ари!
18
Так и Рох
Прыгающие камни и танцующие языки огня на несколько последующих недель полностью поработили мой разум, не отпуская даже во сне. С Витумом я тренировался до тех пор, пока не начал выполнять основные движения на уровне рефлексов. Закончив курс фехтования, продолжил упражнения с гранями восприятия.
Все мое существо словно разобрали на части и собрали вновь, сложив из них нечто новое. Я представить не мог, насколько вырасту умственно и физически. Но изменения не перевернули мою личность с ног на голову; произошли почти незаметные сдвиги в мышлении, в понимании сути вещей и во владении собственным телом.
Занятия с Витумом позволили обрести ловкость и подсознательное чувство равновесия. До того я был чем-то вроде дергающейся на ниточках марионетки или напуганной уличной кошки, а теперь меня переполняла внутренняя уверенность.
Упражнения Маграба заставили обращать внимание на такие вещи, которым я раньше не придавал ни малейшего значения. Сосредоточившись на жизни огня, запоминая его движения, я понял, сколь многие явления окружающего мира упускал из вида.
Каждую незаметную трещинку железного корпуса печи в моем трюме я теперь видел так же ясно, как пропасть между скалами. Странно, что не замечал их все эти годы.
По моему телу – куда более мускулистому и поджарому, чем до тренировок с Витумом, – бежали ручейки пота. Я скинул одежду, готовясь к сегодняшнему занятию: не хватало еще окончательно ее угробить.
Вокруг меня пылало огненное кольцо, а я сидел точно в его центре, пытаясь отогнать подступающий жар. В глубине души сознавал: стоит только потерпеть, пока выгорит масло, – и огонь стихнет, однако подобный путь Маграб не счел бы победой. Все равно найдет еще более изощренный и мучительный способ продолжить испытание.
Интересно, что думают прогуливающиеся по улицам Кешума люди? Зрелище хоть куда: с крыши старого здания в небо бьют яростные оранжевые всполохи.
– Ты не сосредоточен, – заметил Маграб, кинув в меня маленький камушек.
Даже не шелохнувшись, я еще глубже погрузился в те образы, что требовал от меня учитель. Языки пламени поднялись выше, лизнув мое тело.
– Удерживай его на месте, Ари.
Я подчинился и уставился на огонь, представив, что его завитки застыли у груди; Маграб медленно повел рукой сверху вниз. Простое движение – а пламя на глазах начало чахнуть.
Я сопротивлялся как мог, пытаясь сохранить его силу.
– Так… –
Он совсем сбил меня с толку. Вроде бы раньше для подобного плетения Маграб эти формулы не применял. Моя воля на мгновение ослабла, и языки огня стали вдвое ниже.
Приложив отчаянное усилие, я воспротивился плетению учителя, удерживая в уме огненный круг таким же яростным, как еще секунду назад.
Две воли сшиблись, словно встречные волны, и каждая старалась подчинить себе другую. Невидимая сила сотрясла разум, грозя уложить меня на лопатки. Сжав зубы, я вонзил ногти в ладони, сохраняя кольцо пламени на гранях разума.
Огонь в воображении горел ровно, и его танцующие языки достигали моей груди.
То ли меня вводили в заблуждение отсветы костра, то ли на крыше и вправду было жарко, однако по лбу Маграба вроде бы потекли крупные капли пота.
Или… или воля учителя столкнулась с неодолимой преградой, которую поставил на ее пути подросток.
Мне хотелось верить в последнее.
Тень Маграба на миг качнулась, затем начала расти, угрожая поглотить мою, и снова вернулась на место. Похоже, меня начала одолевать усталость – появились видения, – да еще и солнце, поднимавшееся за спиной, нестерпимо жгло затылок.
Пот с меня тек рекой, и я боролся за каждый вдох, пытаясь заставить легкие втягивать воздух. Где-то за глазами бешено пульсировало, словно в голове поселилось второе сердце.
Вряд ли я смог бы долго противиться воле Маграба. Разумеется, количество граней восприятия, которое я был способен создать, приводило его в восхищение, однако сравниться с ним в длительности их удержания мне не позволял опыт. Состязание на выносливость – не то же самое, что борьба с плетением, заставляющим булыжник упасть тебе на голову.
Мы изо всех сил давили на разум друг друга, навязывая свою веру, свое видение огненного кольца. В итоге наша борьба заставила пламя замереть где-то посередине между высотой, которой добивался я, и уровнем, что пытался задать Маграб.
Я вспомнил его слова: все в мире имеет свою историю и в каждой из них кроется истина конкретной сущности. Огонь – живое существо, обладающее собственной волей.
Не могу сказать, что я тогда постиг историю огня – это было бы явным преувеличением. Однако кое-что узнать мне удалось, и знание осталось со мной навсегда.
Цель пламени не в том, чтобы гореть и разрушать. Огонь хочет жить и борется с миром за свое существование, за каждую искорку. Он и рождается в борьбе – от трения, от удара сталью о кремень. Согревая наши сердца и освещая наши жилища, огонь желает жить вечно и в то же время поглощает ту пищу, что его поддерживает. Тем не менее он старается расти и захватывать жизненное пространство. Его неистовую страсть к жизни невозможно умерить.
В каждом из нас есть огонь, просто называют его по-другому, да и формы он принимает разные.