Первая исповедница
Шрифт:
– Теперь, когда вы обратили на это внимание, мне кажется, что я не могу вспомнить точно. Полагаю, в ваших словах больше смысла. Найти истину.
Мерит кивнул, опять поворачиваясь к ней широкой спиной.
– И что случилось потом?
– Вскоре после того как я нашла записку, в тот же день со мной пожелал встретиться Лорд Рал. Когда я беседовала с ним, сноходец, который, очевидно, обосновался в моем разуме, едва не убил меня, стараясь помешать поискам ответов. В некотором смысле это и стало их началом.
Я успела произнести слова обряда преклонения перед Лордом Ралом,
– Вы сами сейчас сказали, что верите: Барах поручил вам важное, ответственное дело, – сказал Мерит, – задачу, крайне важную для нашего общего выживания.
– Это так, – произнесла Магда, – но вопрос в том, откуда сноходец мог знать об этом? Почему он вообще решил проникнуть в мой разум?
– Понимаю, – сказал он, сцепив руки за спиной и в раздумье делая несколько шагов. – Возможно, после смерти Бараха, сноходец лишь пытался выяснить, что вам известно о делах Первого волшебника, о его военных планах, о создаваемом нами оружии и тому подобном.
– Полагаю, в этом есть смысл, – ответила Магда. – Не знаю, как вышло, что я оказалась важной для общего будущего, но Барах верил в это. Сноходцы, очевидно, тоже считали, что я достаточна важна, поэтому проникли в мои мысли среди первых и, конечно же, окончательно уверились в своей правоте, когда я нашла записку. Когда я увидела, что в ней, они тоже узнали это.
Но зачем им было проникать в мои мысли до того – в мысли человека, который никто?
– Вы вовсе не никто, – взглянув на нее, произнес Мерит, с удивлением и страданием в голосе. – Может, после смерти Бараха вам и укоротили волосы, но это не сделало вас ничтожной. Вы все еще Магда Сирус, такая же как раньше, с теми же способностями, воззрениями, разумом и способностью самостоятельно мыслить.
– Я не благородного рождения и не наделена магическими способностями. Это делает меня ничтожеством в глазах большинства жителей Срединных земель.
Мерит замер перед столом и снова уставился на блестящий меч на красном бархате.
– То, что вам укоротили волосы, не сделало вас ничтожной в вашем представлении и не повлияло на то, как к вам относятся другие, разве не так?
Магда не сдержала улыбки.
– Это всегда было частью моей природы. Хотя часто оборачивалось неприятностями. До того как я встретила Бараха, люди иногда говорили, что я не знаю своего места. Меня никогда не заботило, что думают обо мне или моей роли другие. Я всегда полагала, что должна думать своей головой и действовать соответственно. Мое положение иногда не соответствовало таким принципам, но я никогда не считала это важным.
– Хорошо. – Он отвернулся от меча и, сложив руки на груди, посмотрел на нее. – Как же вы поступили?
– Пытаясь найти подсказки, я говорила со многими людьми, хорошо знавшими Бараха. Это ничего не дало.
Поэтому я отправилась к говорящей с духами в надежде, что ее уникальные способности помогут мне. Исидора заявила, что она всего лишь помощница говорящей с духами, а та не может принять меня.
В отчаянии я призналась ей, что верю: – Барах пожертвовал жизнью, стремясь защитить
Я сообщила ей, что в Цитадели волшебника не все в порядке и я верю: враг уже здесь, среди нас. В конце концов, как бы обо мне узнал сноходец в Древнем мире? Я сказала Исидоре, что Совет не верит мне. И, что если я права, то враг может напустить сноходцев прямо на говорящую с духами, мешая ей помогать волшебникам в создании защиты.
В итоге я подловила Исидору на том, что она и есть говорящая с духами. Я убедила ее, что из-за важности своей роли она в большой опасности, сноходцы могут захватить ее разум. И тем убедила ее совершить обряд преклонения, получить защиту.
Произнеся нужные слова, она рассказала мне историю убийства жителей Гранденгарта и о том, как узнала, что их души не обрели безопасность в мире мертвых, которому принадлежат. А также рассказала, как вы забрали ее глаза.
Магде было неловко говорить с ним об этом.
– Не понимаю, как она решилась на такое страшное дело. Как… как позволила волшебнику так сильно изменить ее, превратить ее в нечто, столь отличное от той Исидоры, какой она родилась.
– Уж если вас это так огорчает, представьте, что чувствовал я, – сказал Мерит.
Магда взглянула ему в глаза. Ей пришлось отвести взгляд – такую боль она в них разглядела.
– Исидора сама рассказала мне, с какой неохотой вы сделали это и как решительно она была настроена. Я сожалею о том, чего она добровольно лишилась, но мне жаль и вас – такое ужасное бремя она на вас взвалила.
Она начала было рассказывать, что это не так ужасно, как кажется, и о том, какое замечательное зрение вы ей подарили, – но не успела закончить объяснение и связаться ради меня с миром духов. На нас напал какой-то монстр и…
Мерит жестом остановил ее рассказ.
– Что значит «монстр»?
Магда пожала плечами.
– С виду – крупный мужчина, почти такой, как вы. Невероятно сильный. Сначала я подумала, что он, наверное, волшебник и использует магию.
Я ударила его ножом, но кровь не потекла. Я пригляделась – он походил на мертвеца. И пахло от него мертвецом.
Мерит нахмурился так сильно, что на лбу собрались складки.
– Мертвец? Что значит «походил на мертвеца»?
– Почерневший, плоть иссохла и местами словно бы разлагалась, а кое-где отвалилась. Настоящий труп.
Мерит сложил руки на груди.
– Действительно похоже на мертвеца. Но там ведь было темно? Вы уверены, что хорошо его разглядели?
– Было довольно темно, – призналась Магда. – Но у меня был фонарь, и я видела вполне сносно.
Я несколько раз ударила его ножом, сильно и глубоко. Пронзая его, нож, похоже, не причинял ему ни малейшего вреда. Исидора применила магию, но не смогла остановить его. Мы пытались… Пытались.
Магда сглотнула и потупилась под взглядом Мерита, собираясь с силами, чтобы продолжить.