Первая леди города, или Между двух берегов
Шрифт:
– Даже в мыслях не было, хозяйка! – заверил он, надевая очки, чтобы Коваль не видела его глаз, в которых плескалась злоба и досада. Внезапно он остановил машину, свернув на обочину, и уткнулся лбом в скрещенные на руле руки. – Ты измучила меня, я устал так жить – любить тебя и знать, что никогда ты со мной не будешь… знать, что, случись тебе выбирать между нами, ты, не задумываясь, выберешь его.
– Ты знал это с первого дня, – спокойно ответила Марина. – И не надо мне вот этих мексиканских сериалов, я терпеть их не
– Тогда скажи, что мне делать.
– Я не знаю. Брось меня, уходи, исчезни – что хочешь.
– А если я не могу?
– Тогда не ной, – отрезала она. – Хочешь на елку влезть и зад не ободрать? Так не бывает.
Коваль закурила, закинув ноги на приборную панель. Хохол опять не смог удержаться и принялся целовать ее ногу от ремешков плетеных босоножек до колена и дальше.
– Женя, тормози, – велела Марина, выбрасывая сигарету и беря его за подбородок. – Ты слышишь меня? Я должна повторить?
– Нет, я слышал. Я люблю, когда ты такая, – глядя ей прямо в глаза, сказал он. – Такая жесткая, властная…
Этим он напомнил ей Егора – тот иногда тоже говорил, что ему нравится, когда Коваль начинает и дома проявлять свой тяжелый характер и стервозность и только он может одним словом заставить ее опуститься перед ним на колени. И часто пользовался этим, кстати, особенно если они начинали спорить или расходились во мнении по какому-то вопросу: "На колени, Коваль!" – и все проблемы решались. Хохлу же подобное было не по силам, как и остальным мужчинам.
– Женька, у нас попить нечего?
– В бардачке бутылка "Колы", – откликнулся он, протягивая руку и открывая его.
Марина запрокинула голову и пила газировку так, словно жажда мучила ее по меньшей мере месяц.
– О, боже мой, думала – умру. – Она оторвалась от бутылки и снова откинулась на спинку сиденья. – Хорошо… Дай, я поведу! – внезапно приказала Марина, заставив Хохла остановить машину и перемещаясь на водительское место. – Ну, держись, Женька! – и поддала газу с места так, что Хохол вцепился в стойку и выматерился вполголоса.
Преодолев довольно большой участок дороги на запредельно высокой скорости, Марина въехала в деревушку, направляясь к своей вилле.
– Ты ненормальная… – выдохнул Хохол, с облегчением заметив, что скорость стала ниже. – Зачем ты это сделала?
– Захотелось, – процедила она. – Очко заиграло?
– Нет, представил, как ты будешь лежать в луже крови с разбитой вдребезги головой. Больше не проверяй меня, киска, я не боюсь смерти. – Он положил руку поверх ее, лежащей на руле. – Не надо доказывать мне, что ты круче всех, я в этом и не сомневаюсь. Для меня нет никого лучше тебя.
– Ты извини – я иногда сама не понимаю, что делаю и зачем. – Марина остановила машину во дворе и опустила голову на руки.
Хохол погладил ее по волосам, задержал руку на шее:
– Не надо так, пойдем, ты полежишь, успокоишься. Может, текилы
– Я тебя обожаю! – искренне призналась Коваль, вылезая из машины и направляясь к крыльцу. – И лимончик тоже.
– Иди, киска, все принесу.
Мобильник в гостиной надрывался, выдавая мелодию из "Крестного отца", – звонил Егор, Марина кинулась к столу, больно ударившись об угол дивана:
– Да, любимый, я слушаю!
– Девочка моя, гуляла? – Голос мужа лился из трубки, напоминая о том, что он есть, он с ней. – Как ты там, моя родная?
– Здесь тепло и хорошо, но с тобой было бы гораздо приятнее. Ты приедешь?
– Да, детка, завтра вечером прилечу.
Марина завизжала так, что Егор засмеялся:
– Неужели так соскучилась?
– Я без тебя умираю, – совершенно серьезно и спокойно ответила она. – Я приеду за тобой в порт.
– О, машину водишь? Давно ты меня не катала! Девочка, у тебя точно все хорошо? – подозрительно спросил Егор после паузы. – Я видел плохой сон.
– Ты стареешь, Егор, стал на сны внимание обращать! У меня все в порядке, я сегодня на тренировку ездила, игроков новых смотрела.
– И как?
– Пока не знаю, но Васька сказал, что вроде неплохо. Вот приедешь, со мной посмотришь и скажешь свое мнение. Ты точно не передумаешь?
– Разве я обманывал тебя когда-то? Ты уехала, и в моем доме опять пусто и мрачно, – признался Егор. – Я не думал, что мне будет настолько тяжело без тебя, казалось, что я привык уже жить один, но вот видишь, оказалось, что нет. Еще хорошо, что твои вещи лежат в шкафу, и я убеждаю себя, что ты непременно вернешься, просто сейчас уехала отдыхать. Ведь вернешься, детка?
– У меня нет выбора, Егор. – Она тяжело вздохнула и вытерла набежавшие вдруг слезы. – Понимаешь, я никак не могу привести в соответствие свое нежелание жить там и желание жить с тобой, и от этого у меня в голове мутится. И не вернуться я не могу, потому что еще не все улеглось там, дома, Хохол сказал, что лучше пока мне не возвращаться, и Димка тоже ему посоветовал мне это передать.
– А он-то как на Хохла вышел? – удивился Егор.
– Он, оказывается, сам приезжал с комиссией, был у нас дома, там все Хохлу разложил и объяснил.
– Ну и братец у тебя, моя дорогая!
– Повезло! – Марина засмеялась и напомнила ему, что встречать приедет сама, чтобы не дергался и ждал.
– Могу представить, как мы поедем, – понизив голос, сказал мечтательно муж. – Ты опасная штучка, дорогая!
– Все, давай заканчивать – батарея садится, опять зарядить забыла. Увидимся завтра, любимый, я так жду тебя…
– Пока, детка, целую.
Положив трубку на стол, Коваль мечтательно прикрыла глаза, предвкушая, как завтра в это время Егор будет уже с ней и она сможет обнять его, почувствовать его руки, губы, все, что она так любит и по чему так скучает.