Первая любовь — навеки
Шрифт:
Ассистент режиссера, стоящий перед Патрицией, громко хлопнул в ладони.
— Пэтти, седьмой! — крикнул он и выскочил из кадра.
Пэтти лежала на песке. На ней был тот же купальник, что и на фотографиях. На заднем плане виднелось море. Оно было нарисовано на холсте, но поразительно походило на настоящее. По волнам танцевал парусник.
Камера приблизилась к Пэтти, чтобы снять ее лицо крупным планом. Глаза она держала пока закрытыми и считала про себя до двадцати пяти. Так велел ей режиссер. Она считала с того момента, когда раздалась команда «Мотор!».
— Предоставь расчет времени мне, детка, — с кислой миной сказал ей режиссер. — А сама только медленно и размеренно считай до двадцати пяти. Потом открывай глаза. Ясно?
— Аут! — взревел режиссер и соскочил со своего табурета. Одним прыжком он оказался на площадке и присел на корточки около Пэтти.
— Ты дернула веками, — вздохнул он. — Объясняю еще раз, детка. Представь, что лежишь на пляже и заснула на солнце. Ты просыпаешься, смотришь вверх и видишь, как этот плакат с мороженым плавно спускается к тебе с небес. Поняла? — Когда она кивнула, режиссер вернулся на свой табурет, а ассистент снова принялся выкрикивать команды.
— Пэтти, восьмой! Мотор!
И она опять начала считать до двадцати пяти, а потом открыла глаза. На сей раз режиссер остался доволен.
Патриция снялась без перерыва, подряд, в двух разных рекламных роликах. В этом не было ничего необычного, таким образом экономятся и деньги, и время. Джефф так же, как и специалисты по рекламе из «Хопкинса», был убежден, что это наверняка не последние ее фильмы, но она чувствовала себя по-прежнему неуверенно.
Когда наконец все было отснято и съемочная группа осталась довольна работой, Джефф обнял Пэтти.
— Ты выглядишь усталой, — забеспокоился он. — Нужно отдохнуть. Волнения последних недель изнурили тебя.
— Больше всего я хотела бы уехать из города, — ответила она. — Забыть всю эту спешку и суету. Подышать свежим, чистым воздухом.
Джефф обнял ее за талию и пошел вместе с ней в костюмерную.
— Мне пара свободных дней тоже не помешает, — сказал он, закрыв дверь. Шум студии доносился теперь лишь приглушенно.
— Это означает, что мы проведем эти дни вместе? — Пэтти почувствовала, как забилось ее сердце. Ведь она часто мечтала подольше побыть с ним наедине. Ей казалось, что тогда все станет так, как было в начале их отношений.
Джефф открыл бутылку шампанского, которая охлаждалась в ведерке со льдом на столе. Он заранее попросил принести ее в костюмерную, чтобы отпраздновать с Пэтти успешное окончание киносъемок. Джефф специально хлопнул пробкой и наполнил золотистой пенящейся жидкостью два высоких хрустальных бокала.
Он протянул искрящийся бокал девушке и чокнулся с ней.
— За твой успех и за наш первый совместный отпуск, сокровище мое.
— За самого милого мужчину, которого я когда-либо встречала, — ответила она и, вытянувшись на цыпочках, запечатлела легкий поцелуй на его губах.
Джефф взял у нее из рук бокал и поставил
— Этого мне недостаточно, — засмеялся он и прижал ее к себе.
Пэтти откинула голову и закрыла глаза. Когда их губы встретились, она почувствовала, как по всему ее телу пробежала дрожь возбуждения. А когда руки Джеффа коснулись груди, соски увеличились в объеме и напряглись. Она ощущала твердость его члена, натягивающего ткань брюк. Не выпуская друг друга из объятий, они шаг за шагом приближались к двери.
Рука Пэтти судорожно ощупывала дверь за его спиной, пока наконец не нашла замок. Раздался щелчок — фиксатор сработал.
— Ты думаешь, мы можем здесь?.. — спросил Джефф срывающимся голосом. Потом он взялся за розовую английскую булавку, соединяющую чашечки лифа купальника. — Твоя кожа такая нежная на ощупь, — бормотал он, стягивая с Пэтти тонкий трикотаж. — Я мог бы гладить тебя часами.
— Тогда начинай немедленно, — засмеялась она. — Мне очень нравится чувствовать твои руки у себя на теле.
На Джеффе была свободная рубашка с вырезом углом у ворота. Ее пальцы теребили волоски на его груди, а он гладил ее по спине. От его прикосновений по коже у Пэтти пробегали мурашки.
Впервые это происходило вне ее квартиры, и она была крайне возбуждена. Патриции казалось, что они — дети, не устоявшие перед соблазном нарушить табу и сделать что-то запретное.
Костюмерная была обставлена со вкусом. У стены стоял диван, на котором звезды могли отдыхать в перерывах между съемками.
— Идем туда, — шепнул ей на ухо Джефф, качнув головой в направлении дивана.
Пэтти высвободилась из его рук.
— Подожди две минуты, — сказала она с улыбкой. — Устройся пока поудобнее и разденься. А я быстренько заскочу под душ, смою песок.
Она оставила его и побежала в ванную при костюмерной. Ванная была прекрасно оборудована: темно-синий кафель, позолоченные краны. Пэтти отрегулировала температуру воды и встала под душ. Гель для мытья пенился на ее коже.
Теплая струя воды покалывала, как тысяча тончайших иголочек. Она провела ладонями по груди и тихонько застонала, массируя отвердевшие соски. Пэтти стояла спиной к двери и не заметила, как в ванную на цыпочках вошел Джефф. Раздетый и возбужденный.
Когда он обнял ее сзади, она вскрикнула от испуга. Патриция чувствовала его волосатую грудь, прижавшуюся к ее спине. Одна его рука уже была у нее между бедер, другая скользила по ее животу.
— Две минуты прошли, — прерывающимся от волнения голосом произнес он. — Я не мог больше ждать ни секунды.
До этого момента Пэтти старалась держать голову так, чтобы вода не намочила волосы и не испортила прическу. Сейчас ей это стало безразлично. Пенис Джеффа был у нее между ног и проник в нее.
— Держи меня крепче, — тихо попросила она и наклонилась вперед. — Я хочу, чтобы ты вошел глубоко. — Он уверенно держал Патрицию обеими руками за бедра. Сам для большей устойчивости прислонился к стене и медленно направлял в нужную сторону движения ее тела.