Первая любовь — навеки
Шрифт:
«У этой малышки хорошие ноги», — подумал Джефф.
От приятного созерцания его оторвал полицейский, протянув уведомление о штрафе.
— Заплатите эту сумму в течение восьми дней и переоформите свое водительское удостоверение. — С тем же отсутствующим выражением лица он сунул шариковую ручку в нагрудный карман.
— Да вы мне влепили сто двадцать долларов! — не поверил своим глазам Джефф.
— Если вас это не устраивает, можете обратиться в суд. Но я вам настоятельно не советую этого делать. Здесь, в Калифорнии, судьи не очень-то сочувствуют лихачам. —
Флаунт проследил взглядом, как мотоцикл влился в поток машин на бульваре Санта-Моника, и включил зажигание. Мотор взревел. Случайно его взгляд снова упал на рекламный плакат.
Джефф остолбенел. «Этого не может быть», — сказал он вполголоса и вышел из машины, чтобы получше рассмотреть фотографию. Он поспешил через дорогу, однако на широкой разделительной полосе пришлось немного постоять. Улучив первую возможность, перебежал на другую сторону.
Теперь он был совершенно уверен. Женщина на фотографии — это Патриция Доусон из Элк-Сити в Оклахоме. Конечно, она выглядела постарше, чем тогда, в средней школе, но черты ее лица не изменились.
«Значит, она добилась своего», — подумал он, усмехнувшись. Джефф несколько раз ходил с Пэтти в кино, время от времени угощал ее кока-колой. Они встречались на вечеринках, танцевали и целовались, когда он провожал ее домой. Но ничего более серьезного из этого не получалось.
Тогда она ему говорила, что когда-нибудь станет знаменитой фотомоделью. Он улыбался, не придавая этому значения. Потом они совсем потеряли друг друга из виду. И вот он стоит перед плакатом, на котором подруга его юности рекламирует белье фирмы «Ол'e».
«Я с удовольствием снова встретился бы с ней», — подумал мужчина, уже прикидывая, как ее разыскать. Внезапно решившись, он отделил от щита гигантские бумажные полосы, еще влажные от клея, и сложил их. Потребовалось немало усилий, чтобы разместить в машине плакат размером три на четыре метра. Потом еще придется выводить многочисленные клеевые пятна.
Джефф Флаунт снимал в Вествуде неприметный дом, в нем же он устроил свое маленькое бюро. Финансы вполне позволяли ему иметь более представительное помещение в центре города, но это было не в его стиле. Единственное, что свидетельствовало о его благосостоянии, был красный «порше». В остальном Джефф предпочитал не раскрывать карты, не демонстрировать окружающим, что обладает солидным капиталом.
Он взял на работу секретаршу, которая была специалистом в области рекламы и моды. Ее звали Розмари Уолтерс, ей было тридцать шесть лет, и она все еще оставалась настоящей красавицей. Когда-то она сама работала моделью и отлично знала все хитрости и уловки в этой сфере.
— Отодвинь стул в сторону, Розмари. Нам нужно освободить место, — сказал Джефф, входя в бюро со своим клейким трофеем.
— Ты все здесь перепачкаешь, — заворчала она, брезгливо поджав красивые губы. — Что это такое?
— Плакат. Я обнаружил его на бульваре
— Надеюсь, что никто не видел, как ты его отдирал, — засмеялась секретарша. — Это подпадает под статью о нанесении материального ущерба. Ты что, ее поклонник?
С помощью Розмари Джеффу удалось с грехом пополам развернуть огромный портрет. Он наполовину свисал со стены, закрывая его письменный стол и часть мягкой мебели. Теперь в бюро нельзя было сделать и шага, не наступив на фотографию.
— Вкус у тебя есть, — похвалила Розмари. — Она прекрасно смотрится, а фигура — просто сногсшибательная.
— Тебе тоже не нужно свою прятать, — вернул он комплимент.
— Пока нет, — ответила она с улыбкой, — но моложе я не становлюсь. Иногда бывает чертовски трудно заставлять себя делать ежедневную гимнастику и отказываться от второго стакана вина.
— А почему ты, собственно, бросила карьеру фотомодели? — спросил Джефф.
Розмари пожала плечами.
— По целому ряду причин. Но главное — слишком много стрессов. Жесткие сроки, бесконечная гонка, беспорядочная личная жизнь, неприятности с агентством. Со временем все это накапливается и становится невмоготу. Однажды утром я посмотрела на себя в зеркало и решила: все, больше не могу.
Розмари провела рукой по волосам. Она никогда не раскаивалась в своем решении. Ее брак оказался счастливым, и она с радостью возвращалась вечером домой. Ей хватало времени на себя, и работала она только потому, что ей это действительно нравилось, доставляло удовольствие.
Розмари указала на плакат и вопросительно взглянула на шефа. Они понимали друг друга с полуслова. Их взаимоотношения были свободными и непринужденными.
— Зачем тебе этот плакат?
— Я почти уверен, что знаю эту женщину, — объяснил он. — Хочу найти ее адрес.
— И поэтому ты притащил сюда эту махину? Почему бы просто не заглянуть в телефонный справочник? Мужчины часто так непрактичны.
— А вдруг она изменила имя или живет не в Лос-Анджелесе? Я хотел, чтобы ты посмотрела на плакат и помогла мне ее разыскать.
Розмари кивнула.
— Это не проблема. Посмотри, вот здесь внизу стоит аббревиатура агентства. — В углу мелким шрифтом было указано, кому принадлежит авторское право. — «БИД», — прочитала она. — Это агентство Кеннета Бальдена. Я один раз на него работала. Сукин сын, хладнокровно шагающий по трупам.
— Я о нем слышал, — ответил Джефф и свернул плакат. Тот уже сослужил свою службу, и он был уверен, что с остальным его секретарша справится играючи. — У этого Бальдена есть клиент, в котором я очень заинтересован. В данный момент веду переговоры с этой компанией. Если мне удастся переманить ее от Кеннета, мы сделаем большой шаг вперед. — Юношеская беззаботность внезапно исчезла с его лица.
Уже более трех недель Флаунт боролся за право на производство рекламы для компании «Хопкинс». Это был миллионный контракт. Если и казалось подчас, что Джефф не переутомлял себя работой, то в это дело он вложил много сил.