Первая любовь
Шрифт:
Оглянувшись, Валери к величайшей радости убедилась, что миссис Хиль спала глубоким сном. Она закурила папиросу, а Лоренцо, постелив холст, лег и закрыл лицо шляпой. Наступило молчание, прерываемое только легким, равномерным похрапыванием миссис Хиль.
Педро Каллос, направлявшийся в Салтандар на телеграф, остановил машину и вышел из нее, приветствуя Валери низким поклоном; он растолкал Лоренцо. Его поступками руководили не вполне рыцарские соображения.
«Тут, — говорил себе Педро, — сидит молодая барышня,
Валери разбудила миссис Хиль, та начала разглядывать Каллоса в лорнет и спросила;
— Кто это такой?
Каллос сделал великолепный приветственный жест своим сомбреро и произнес с сильным акцентом, но на вполне понятном английском языке:
— Ваше сиятельство, я надсмотрщик за рабочими на плантациях и довезу вас, если желаете, до ближайшего города.
Тот факт, что он говорил по-английски, окончательно успокоил миссис Хиль. До этой минуты она питала твердое убеждение, что все мужчины в широкополых шляпах и с черными усами были бандитами. Они добрались к заходу солнца в Салтандар, и Каллос подвез их к самой большой гостинице в городе, носившей название «Куба».
— Если я не получу десять процентов со счета, то увезу их в другое место, — сказал он Гонессу, хозяину отеля. — Это две англичанки, одна старая, похожая на ночной кошмар, а другая молодая, напоминающая прекрасный сон. Остроумная шутка, не правда ли! Что ж, вы согласны?
Миссис Хиль в течение всего пути объясняла Каллосу, что не выносит пищи, жареной на сале. Теперь он упомянул об этом факте Гонессу, тот проворчал в ответ «сумасшедшая», — но приготовил прекрасный обед, следуя правилам тонкой французской кухни.
Миссис Хиль оказала ему честь с таким рвением, что вскоре почувствовала желание вздремнуть и решила лечь в кровать.
Валери вошла в комнату, но ей не хотелось спать. Она села у окна, вдыхая ароматный, бодрящий, как шампанское, воздух, и с удовольствием подумала о том, что поездка их полна забавных приключений. Снизу, из кафе, доносились звуки оркестра.
Валери противилась искушению сколько могла. Но настойчивые, манящие звуки настоящего танго и голоса мужчин, подпевающих в такт, заставили ее решиться.
Она сказала себе:
«Ничего не случится, если я спущусь вниз и закажу чашку кофе. Хозяин знает меня, и я объясню, что пришла взглянуть на его кафе». Она не надела шляпы, а только напудрила лицо и надушилась. С папиросой в зубах, в белом костюме и белой шелковой блузке, с вышитыми на ней синими инициалами, вошла она в кафе. Оркестр продолжал играть, но все находящиеся в помещении мужчины и женщины перестали танцевать, болтать и смеяться, увидев Валери. Она почувствовала легкое смущение, остановилась
В следующем номере выступала Корида. Она тоже только что вошла в кафе и стояла у стойки, враждебно глядя на Валери.
«Это англичане! У них у всех один и тот же вид». Как она ненавидела их! Чванные гуси! Кроме того, не следовало забывать о мщении за разбитую челюсть Кастана. Корида пила коньяк со льдом и думала о Робине. Как бы она хотела, чтобы он и эта девушка были родственниками. Тогда удалось бы осуществить прекрасный план мщения, возникший в ее возбужденном мозгу.
Корида была неглупа и обладала здравым рассудком, помогавшим разбираться в чувствах других людей. Она ясно видела, что Валери, несмотря на самоуверенный вид, была сильно испугана.
«Она считает, что переживает приключение, — подумала Корида с презрением, — что совершает отважный поступок. Впоследствии, вероятно, будет рассказывать о страшных ночных кафе в Аргентине. Как глупы эти белолицые заносчивые англичане!»
— Чем вы так недовольны сегодня, моя красавица? — прошептал ей Кастан прямо в ухо.
Корида не повернула головы. Она никогда не оглядывалась, когда заговаривал влюбленный в нее мужчина. Зачем баловать его, отвечая взглядом на взгляд?
— Меня злит та благородная сеньора, которая сидит слева от вас, — сказала она. — Я смотрю на нее, на ее жемчужное ожерелье, на чулки, на ее носовой платок из тончайшего полотна и не могу понять, почему одна девушка имеет все, а другие должны довольствоваться крохами и трудиться, чтобы зарабатывать на существование.
Черные, удивительно блестящие глаза Кастана сверкнули.
— Что вы хотите этим сказать? — шепнул он. — Объясните мне, мое сокровище, и я тотчас же исполню ваше желание.
Корида повернула к нему красивое смуглое лицо с синими глазами и красными губами и прислонилась плечом к плечу Кастана, глядя на него в упор.
— Кастан, хотелось бы получить это жемчужное ожерелье. Я ведь только женщина, а все женщины любят красивые вещи. Но знаю: этот жемчуг не предназначен для бедной танцовщицы Кориды. Ей достаточно янтарных бус.
Лицо Кастана выражало колебание — он обожал Кориду и боялся ее. И в данную минуту не был уверен, желает Корида, чтобы он раздобыл для нее этот жемчуг, или нет. Кастан нерешительно дотронулся коричневым пальцем до черного блестящего локона, касавшегося его плеча.
— А если мне удастся достать для вас это ожерелье, что я получу в награду?
— Это будет зависеть, — отвечала Корида задыхаясь, — от вашего желания!
Кастан потерял власть над собой. Он обнял дрожащей рукой талию Кориды и сказал хриплым голосом: