Первая любовь

Тарасова Анна

— Прошу тебя, сядь, — раздраженно попросила Таня. — Мне трудно разговаривать, ты буквально подавляешь меня, глядя с высоты своего роста.

Андрей примостился на край дивана, полуобернувшись к девушке.

— Разве Настя не помогала тебе укладывать дочь спать? — не удержалась от вопроса Татьяна.

— Нет. Она разозлилась. Дочка постоянно спрашивала о тебе. Бедная девочка в таком состоянии, что я поспешил сюда, но, увидев машину, понял, что мне не повезло.

— Я бы обязательно пришла, если бы знала, что нужна ей.

Андрей

пожал плечами.

— Мне не хотелось выглядеть навязчивым. Поэтому я вернулся и сказал дочке, что у тебя гости, и ты навестишь ее утром. — Их глаза встретились. — Я страшно боялся не застать тебя дома или застать не одну.

Последовало неловкое молчание, мучительное для обоих. Первой не выдержала Исаева.

— Да, я собиралась уехать сегодня с ним… в столицу, в свою квартиру, — поспешно пояснила она. — Но не могла не попрощаться с Олей. Обещаю, приду утром.

— А после, если я правильно понял, ты возвращаешься… к Димочке? — Ее голос не выражал никаких эмоций.

— Да.

Мужчина помрачнел.

— Понимаю.

— Я намереваюсь только работать с ним и ничего более.

— Насколько я помню, ты собиралась перейти на работу в мою фирму.

— Сегодня я поняла, что такой шаг не вполне разумен.

Черные брови майора сошлись на переносице.

— Но почему, Таня? Какого?!.

Татьяна решила сжечь все мосты.

— По известным нам обоим причинам мы столкнулись в одном месте, что явилось неожиданностью для обоих. Затем заболела Ольга, мы сблизились еще сильнее. Но для меня совершенно очевидно, что ты по-прежнему влюблен, или, по крайней мере, неравнодушен к ней… Я уже ничего не могу изменить… Не думай, что я виню тебя! В жизни твоя жена еще красивее, чем на экране. И я отступаю, пока у меня еще есть силы. Однако я не бросаю Оленьку. Обещаю, что, когда вернутся родители, я буду регулярно навещать ее. Я так её полюбила! Я постараюсь объяснить девочке…

— Отлично! Может, тогда дочь и мне кое-что объяснит. — Андрей порывисто схватил девушку за руки и крепко сжал, их. — Потому что, клянусь Богом тебе, я ничего не понимаю! А что касается моего влечения к Насте, ты серьезно заблуждаешься.

— Да ладно?! Чушь!!! Несусветная чушь! Я наблюдала за вами, — запальчиво наступала Татьяна, — и не заметила, чтобы ты сильно сопротивлялся, когда она целовала тебя! Отпусти же меня, мне больно!

Он разжал руки.

— Ну, хорошо, — сказал мужчина, раздумывая. — И что конкретно ты видела?

— Ну… как ты реагировал на ее порыв. — она опустила глаза. — Когда-то ты сказал мне, что твоя драгоценная Настя — единственная женщина, которую ты любил. И я думаю, твое чувство не прошло!

Николаев долго молчал, смотря на девушку такими глазами, что, в конце концов, ей стало не по себе. Она беспокойно заерзала, потом затихла, загипнотизированная его взглядом.

Наконец он заговорил. Голос был тихим, но в нем ощущалось скрытое напряжение.

— Скажи, как мне поступить? Я непременно должен доказать тебе,

что ты ошибаешься!

Он стремительно подошел к Татьяне. Его сильные руки обвили ее, как два стальных обруча. Инстинктивно девушка пыталась вырваться, но Андрей крепче прижал ее к груди, так что она чуть не задохнулась. Он закрыл ее рот поцелуем, решительно отклоняя любые протесты. С одной стороны, откровенный мужской натиск парализовал ее волю, а с другой — взволновал чувственность.

Андрей поднял Таню на руки и, не обращая внимания на сопротивление, с удивительной легкостью понес к двери. Что для него пятьдесят пять килограмм веса, если он мог прошагать тридцать км с тонной экипировки на спине!

Подойдя к двери спальни, он открыл ее ногой и положил девушку на кровать. Его дыхание участилось. Татьяна понимала его состояние и в панике попыталась увернуться, но он вновь поймал ее и прижал руки над головой.

— Ты не ошиблась насчет влечения, — сказал он тихо, — но не разобралась, к кому оно относится. Я хотел, чтобы это случилось позже, когда наши отношения войдут в определенное русло, но ждать выше моих сил. — Горячее дыхание Андрея обжигало губы девушки.

— Остановись, — выдохнула она, пытаясь сопротивляться, — прошу тебя, ты пожалеешь…

— Ты, может, пожалеешь, а я никогда! — Майор отпустил ее руки, но только для того, чтобы снять с нее свитер.

Таня принялась бороться не на шутку, но ее противник имел явное преимущество в весовой категории, несмотря на худощавое сложение. Его сильное тренированное тело могло выдержать любые физические нагрузки, а Татьяна представляла собой хрупкую девушку, упражнявшуюся только в спортзале и игре на пианино. Очень скоро она уступила в неравной схватке, и Андрей быстро овладел ею, заклеймил собой. К стыду Исаевой, ему удалось это слишком легко.

Она чувствовала себя униженной. Слезы обиды и гнева потекли, но ее щекам, но неожиданно Таня начала испытывать томящее удовольствие. Андрей оказался не только страстным, но и крайне умелым любовником. Он сумел подвести ее к наивысшей точке такого острого, пронизывающего естество ощущения, что девушка вскрикнула, не в силах сдержаться. Андрей испытал экстаз почти одновременно с ней. Его глаза горели триумфом победителя. Но когда все закончилось, и тело Татьяны вновь принадлежало только ей одной и перестало служить инструментом в руках Николаева, хотя он оказался весьма виртуозным исполнителем.

Девушка лежала на спине совершенно неподвижно, закрыв глаза ладонями. Обнаженное тело еще дрожало. Ей очень хотелось, чтобы он ушел, однако Андрей лежал рядом, на животе, забросив длинную смуглую ногу на ее бедро, — это был жест собственника. Постепенно дыхание девушки выровнялось. Молчание стало тяготить ее, и она заговорила первой.

— Теперь, пожалуйста, уйди.

— Нет.

Она убрала ладони и увидела, что Андрей, приподняв голову, смотрит на нее. Его глаза мерцали, словно догорающие угольки в камине.