Первая мировая война. Катастрофа 1914 года
Шрифт:
Французские и британские армии начали передислокацию, чтобы встретить эту угрозу во всеоружии – совершив поистине подвиг на поприще штабной работы и логистики. Командование тем временем испытало почти такой же всплеск оптимизма, что и немецкое, полагая, что на севере Франции и незанятых районах Бельгии еще возможен стремительный натиск – не имеющий ничего общего с бесплодным топтанием у Шеман-де-Дам. Сентябрь и октябрь для кампании 1914 года на Западном фронте ознаменовались последними конвульсиями. Борясь с осенним ненастьем, воюющие стороны вступили в схватку, вошедшую в историю как «Бег к морю», хотя обе стороны интересовало не столько побережье Ла-Манша, сколько возможность обойти врага с тыла. Сэр Джон Френч решил передвинуть экспедиционные войска на левый фланг союзников, отчасти чтобы облегчить связь с Англией, а отчасти теша себя иллюзией, будто его крошечная армия с сильной кавалерией сможет воспользоваться открывающимися блестящими возможностями.
Первым делом, приняв командование, Фалькенхайн, вопреки собственной воле, вынужден был позволить армии Бюлова предпринять еще одну попытку прорвать фронт Суассон-Реймс. Когда 16 сентября атака провалилась, он бросил все на укрепление правого фланга. На французской стороне Манури, исполненный схожих надежд обойти Клюка, осторожно продвигался вверх по Уазе, где 17 сентября столкнулся с немцами и был остановлен. Жоффр погнал войска дальше на север, чтобы сформировать еще одну армию под командованием Кастельно, 73-летнего здоровяка, который у Куроне-де-Нанси показал себя настоящей «скалой». Однако под командование ему достались резервисты, не обладавшие ни рвением, ни выучкой, а Фалькенхайн двинул против них специально сформированную новую армию под предводительством кронпринца Рупрехта Баварского. Немцам сильно мешало то, что идущие с востока на запад железные дороги оккупированной Бельгии, Люксембурга и части Франции никак не подходили для переброски больших масс людей на север с южного участка фронта. На бельгийских дорогах активно устраивали диверсии отступающие подданные короля Альберта, заодно перегоняя большую часть составов во Францию. В октябре железнодорожная сеть по-прежнему работала с перебоями, даже после того, как немцы отрядили 26 000 рабочих расчищать заваленные тоннели и чинить поврежденные пути.
С сентября по ноябрь немцы неоднократно перебрасывали подкрепление к побережью, однако каждый раз для ощутимых результатов им не хватало быстроты и численности. Французы использовали свои поезда куда эффективнее, и разница эта многое решила. Вечером 23 сентября 6-я армия Рупрехта двинулась вверх по Уазе. Жоффр в своей ставке не успел оценить значимость момента, но Кастельно смог задержать противника. Кроме того, 26 сентября французские войска остановили другое наступление – дальше к югу – с большими потерями для врага. И снова генералы Фалькенхайна повторили августовскую ошибку Жоффра, послав массу людей на гибель. Однако средоточием всеобщего внимания был север: в сердцах многих представителей четырех держав все еще теплились надежды на историческую победу. Французские дороги были запружены кавалерией и транспортом, двигающимися в Амьен, Аррас, Ленс и Лилль, пока поезда перевозили пехоту к местным станциям.
На немецком фронте происходило то же самое. 6 октября артиллерист Герберт Зульцбах с трепетом смотрел, как кавалерия, колонна за колонной, шагает мимо его батареи на фронт: «Драгуны из Дармштадта, конные егеря из Трира, полки из Меца, Карлсруэ, Брухзаля, Мюлуза и Касселя. Их грозные пики вызывают восхищение, глядя на них, понимаешь: произойдет что-то грандиозное… тебя переполняют надежда и восторг. Среди проходящих мимо нас я видел немало знакомых лиц. Как тесен этот огромный фронт, и уж тем более поле битвы» {918} . Не меньший восторг Зульбах испытал, когда у него начала пробиваться первая щетина, а сам он научился ругаться и ворчать, как старый вояка: «Как замечательно иногда быть одним из миллионов, которым суждено сойтись в сражении» {919} .
918
Sulzbach p. 32
919
ibid. p. 33
Кайзер наведался на фронт у Шони и попытался развеять скептические настроения у представших перед ним солдат. «Вы будете дома к Рождеству, – твердил он. – Скоро я отпущу вас по домам». Схожими надеждами тешил себя и Париж, где до сих пор не улеглось ликование после Марны. В британском посольстве сэр Фрэнсис Берти писал 1 октября: «Если Жоффр победит и сможет вернуть Франции Эльзас-Лотарингию, пусть делает что хочет» {920} . Однако еще до того, как мирные жители выразили эти надежды, французскому главнокомандующему пришлось отказаться от амбициозных планов обойти немцев с фланга. Продолжая тем не менее двигать свои войска вперед, Жоффр видел, что они могут в лучшем случае удержать фронт, разбивая точно так же грандиозные планы врага. Войска кронпринца Рупрехта наступали на Лилль и угрожали Аррасу, который к вечеру 4 октября оказался на грани
920
Bertie diary 1.10.14
Французы остро сознавали, что судьба севера собственной страны и части Бельгии находится не только в их руках: критическую роль предстояло сыграть британцам и бельгийцам. С последней недели сентября, когда армия кронпринца Рупрехта еще атаковала восточную часть Франции с Аррасом, часть его формирований уже откатывалась через Бельгию, где перед ними расступалось местное население и бельгийская армия. Измученная мадам Жанна ван Блейенберг писала из Гента подруге: «Мы уже столько раз слышали грохот орудий, ты не представляешь, какой это ужас – при каждом разрыве думать, сколько человек погибло на этот раз. <…> Ваши газеты, наверное, тоже пишут о страданиях нашего народа, о том, как гибнут старики, женщины и дети, как горят целые селения и города» {921} .
921
IWM 99 / 41 / 1 Van Bleyenberghe letters 24.9.14
30 октября британской добровольной медсестре Глэдис Уинтерботтом, направлявшейся в Вэльхейм за раненым, пришлось объезжать покалеченные тела. «У моста лежал молодой симпатичный часовой – мертвый. Мы начали перебираться на тот берег под страшным огнем… но как раз в этот момент 12 перепуганных солдат очертя голову кинулись через мост, хватаясь за перила. Их командира убили, и они спасались бегством. Раненых мы не нашли, поэтому я взяла всех 12 к себе в фиат. <…> Солдаты чуть не задушили меня в объятиях от радости. Соваться под огонь снова у меня не хватило ни сил, ни духа».
Фалькенхайн приказал стереть с лица земли досадное недоразумение в виде Антверпена. Немцев беспокоили две совершенные бельгийцами вылазки из крепости: первая во время сражения при Ле-Като, вторая – в разгар битвы на Эне, и теперь они намеревались окончательно устранить эту подспудную угрозу своим путям сообщения. Ставка Мольтке выделила на штурм города, где сосредоточивалась основная часть бельгийской армии, резервный корпус, усиленный массивной артиллерийской поддержкой. Мольтке прибыл на место лично, из последних сил надеясь восстановить погубленный авторитет. Жоффр отклонил просьбы бельгийцев о помощи, поскольку Антверпен в его большие стратегические планы не вписывался, а сам он вдали от места событий считал крепость малопригодной для обороны. Он выслал лишь горстку зуавов, территориальных частей и морской пехоты прикрывать отступление городского гарнизона вдоль побережья в глубь Франции – именно этот исход казался главнокомандующему неизбежным.
Британцы, однако, вынашивали более амбициозные планы, вкладывая в страну короля Альберта куда более глубокий символический и эмоциональный смысл. Джон Голсуорси вопрошал в Daily Mail: «Что мы можем сделать для Бельгии – для этой храбрейшей из маленьких стран, лишь из преданности союзникам попавшей под железную пяту? Для этой самой невинной из жертв устроенного Господом Армагеддона?» {922} В этом эмоциональном всплеске отразилось мнение общественности. Большая часть Бельгии, несмотря на вторжение, была еще не завоевана. Неужели Британия не в силах предотвратить полное порабощение? Многих (в том числе министров и генералов) инстинктивно привлекала перспектива сражаться поближе к дому, в пределах досягаемости Королевского флота. Появлялся шанс проводить независимые операции без вмешательства Жоффра и его соотечественников.
922
Daily Mail 31.8.14
Сэр Джон Френч с неизменным неблагоразумием подумывал о том, чтобы перебросить все британские экспедиционные войска к Антверпену, куда он стремился с августа. Если бы его задумка осуществилась, армия почти наверняка попала бы в окружение и, возможно, была бы уничтожена до того, как ее успели бы эвакуировать. В конце концов союзники сошлись на том, что британцы передислоцируются от Эны на левый фланг, и вечером 1 октября они начали долгий отход от Шеман-де-Дам. Даже в этих обстоятельствах британцы не удержались от короткого броска на Антверпен. Отказ от идеи вести туда всю армию целиком не помешал некоторым горячим головам искать приключения.