Первая мировая. Корни современного финансового кризиса.

Ключник Роман

Кроме этого, вхождение в высшие банкирские круги обеспечивалось брачными союзами. Без этого было нельзя, это было обычной практикой и в Европе, и в Америке. Например, с Бродскими, крупнейшими тузами в Киеве. Бродские были в родстве с Ротшильдами, Каганами, Грегерами, Горовицами. Таким образом и Троцкий через дядю Абрама стал не про­сто одним из революционных вожаков, а членом банкирской "семьи".

Существовали и другие родственные связи.. На сестре Троцкого Ольге женился Лев Каменев (Розенфельд). А сын Тевеля Животовского, двоюродный племянник Троцкого, женился на сестре Ю. О. Мартова (Цедербаума). Стало быть, и эти революционеры попали в "семью".».

С бизнесом у террористов в Европе не получилось, и они нашли себе

достойное занятие — стали делить гонорары Максима Горького. Дело в том, что Александр Израилевич Гельфанд-Парвус взялся за распространение произведений Горького в Европе. Неожиданно для всех произведение Горького «На дне» имело в Европе большой успех. Парвус заработал немало денег, из которых — 20% он должен был отдать Горькому, остальное большевикам, и немного комиссионных оставить себе. Но так как он давно мечтал разбогатеть, и был необычайно жаден, то почти всё взял себе. Но Ленин и его компания умели считать деньги, тем более что в этот период им нечем было заняться. И они высчитали, что Парвус им должен 130 тысяч марок, и в 1908 г. устроили разбор­ку — начали внутреннее расследование, для чего создали специальную комиссию, в которую входили Карл Каутский (покровитель Парвуса), Август Бебель и К. Цеткин (любовница Парвуса). В результате все сто­роны нашли компромисс, пришли к консенсусу, — и Ленин с подельни­ками на квартире Парвуса в Мюнхене на эти деньги и деньги еврейских олигархов стали печатать газеты «Искра» и «Правда». «Ограбленный» и обиженный на дотошных товарищей Парвус уехал делать деньги и революцию в Турцию, союзнице Германии, где и застала его война, и там же он записался в союзники и предложил свои услуги, связи и опыт в борьбе с Россией руководству Германии.

Друг и соратник Парвуса-Гельфанда по второй террористической войне в России Лева Бронштейн-Троцкий также в это время не скучал без дела.

«Готовя новую атаку на Россию, закулисные политические силы и иностранные спецслужбы предприняли попытку снова объединить в общий фронт перессорившуюся российскую социал-демократию. Сплотить её осколки предполагалось вокруг Троцкого. Ко всем прочим "достоинствам" он выглядел более "нейтральным" из лидеров. Занимал промежуточную позицию между большевиками и меньшевиками. И оказалось, что к нему можно будет "подтянуть" тех и других.

От лица Троцкого и его соратников в августе 1912 года в Вене была организована партийная конференция. Она получилась куда более представительной, чем ленинская, Пражская. К участию в ней удалось привлечь часть меньшевиков — группировки Мартова и Дана, часть большевиков — группировки "впередовцев". Провозглашалось объединение социал-демократических сил, создание так называемого "Августовского блока"», — отметил в своём исследовании В. Шамбаров («Нашествие чужих: заговор против империи», М., 2008 г.).

На этот раз «русским» террористам сплотиться против России не удалось, ибо сильно переругались из-за разности во взглядах, но через два года на знаменитой Циммерфальдской конференции цель объеди­нения и создания общего "революционного" фронта будет достигнута.

Далее в своей логичной прямолинейной террористической борьбе Лева Бронштейн совершает «странный» выкрутас, который описал в своём исследовании В. Шамбаров:

«"Киевская мысль" (Лазаря Израилевича Бродского. — Р. К.) вдруг обратилась к Троцкому с предложением быть её корреспондентом на Балканах. А он сразу соглашается. Только что, в конце августа 1912 года, проводил в Вене партконференцию, претендовал на роль лиде­ра объединенной социал-демократии, а уже в сентябре, стоило лишь получить приглашение из Киева, почему-то забрасывает к шутам всю свою политику, забрасывает свою «Правду» и отправляется кочевать по балканским дорогам, писать репортажи о боевых действиях.

Ясное дело, функции Льва Давидовича, как ранее Парвуса, не огра­ничивались журналистикой. В расположении сербов и болгар он появ­ляется как сотрудник

российской — а значит, дружественной, "родной" газеты. Его всюду принимают с горячим радушием, оказывают любую помощь, от него нет секретов. Офицеры не считают чем-то преступным поделиться с ним планами и замыслами, приглашают на товарищеские пирушки, где разговаривают ещё более откровенно. Шеф Троцкого в разведотделе австрийского генштаба полковник Таковский, надо думать, был доволен, получая столь обширную информацию.

Начальник внешних наблюдений заграничной агентуры А. Багио представил своему руководству донесение: "Лозанна. Подлинным письмом венской полиции лейтенант Эйлешкери подтверждает, что Лев Давидов Бронштейн, известный как Троцкий, служил в австрийской политической полиции" (ЦГОАР СССР, Ф-9430, оп.1, д.530).

Но Троцкий поддерживал контакты не только с австрийцами, он по-прежнему был связан с Парвусом, а стало быть, через него, и с нем­цами, турками, англичанами. И в целом, очевидно, "гонорары" набегали неплохие».

Ленин-Бланк также был «в курсе» готовившейся глобальной кро­вавой бизнес-заварушки, наблюдал за подготовкой к войне западных государств и понимал её неизбежность и замысел, и сам попытался ещё до её начала эту войну использовать в своих «революционных» целях — «Сославшись на резолюцию Базельской конференции (1912 г.), Ленин сформулировал лозунг: "Превращение современной империалистиче­ской войны в гражданскую войну есть единственно правильный про­летарский лозунг". — отмечает в своём исследовании А. Арутюнов. — Сохранилось любопытное свидетельство этого чудовищного замысла. Так, в письме к Горькому, в конце января 1913 года, Ленин отмечает: "Война Австрии с Россией была бы очень полезной для революции (во всей восточной Европе) штукой, но мало вероятия, чтобы Франц Иозеф и Николаша доставили нам сие удовольствие"». Как видим, Ленин-Б­ланк сомневался, что российский император Николай II «клюнет» на готовящуюся террористическую провокацию-повод к войне.

Внимательнее присмотримся к личности Владимира Ленина, ибо разговор о Ленине является, во-первых, логическим продолжением разговора об истории развития евреев на нашей планете, так как сего­дня нет никаких сомнений, что по матери (а это для евреев является главным и определяющим) Владимир Ульянов-Ленин был евреем Бланком. Как утверждает современный американский исследователь истории еврейского общества Дэвид Дьюк (его книга опубликована в России в 2001 г.) — Ленин-Бланк признаётся евреем еврейским миро­вым сообществом, и как знаменитый и почётный еврей упоминается в справочниках мирового еврейского сообщества «Кто есть кто в мировом еврействе». Во-вторых, разговор о Ленине является логическим про­должением разговора о еврейском идеологе Карле Марксе, который на основе масонской концепции выдвинул теорию разрушения государства и предложил технологию достижения этой цели — путём одурманивания через прессу низших, необразованных слоёв любого общества-государ­ства с целью повернуть их против своей национальной управляющей элиты и свергнуть её. А Ленин эту технологию реализовал и разрушил, к великому сожалению, именно российское государство, уничтожив миллионы российских граждан. И, бесспорно, реализовать эти разру­шительные планы Ленина-Бланка помогла ему Первая мировая война, в которой он принял некоторое участие.

«В 1975 году я, — пишет в своей книге А. Арутюнов, — в составе ав­торского коллектива принимал участие в составлении первого выпуска "Сборника документов по истории СССР". Часто приходилось встре­чаться с главным редактором сборника профессором В. З. Дробижевым.

Как-то в разговоре о причинах начала Первой мировой войны, который состоялся у него дома, я спросил у Владимира Зиновьевича: "Вы уверены в том, что убийство наследника австрийского престола эрцгерцога Фран­ца-Фердинанда в Сараево было организовано начальником сербской контрразведки полковником Драгутином Дмитриевичем?"