Первая мировая. Корни современного финансового кризиса.

Ключник Роман

Генералам ситуация последних лет опротивела, и они пассивно сабо­тировали, — подставляя царя, они ещё не знали — как далеко и трагично зайдут события и как обернётся их судьба.

Как видим, ситуация развивалась очень быстро — обогнав планы и действия заговорщиков, что во многом придало событиям стихийный характер. Случилось как раз то, чего заговорщики и боялись.

«Сцена для последнего акта спектакля была давно готова, однако как водится, никто не ожидал, что время действия уже наступило», — признавался «великий» убогий стратег Керенский.

В это время власть в России совсем неприлично, без хозяина, гонимая ветром перемен, бесхозно слонялась по холодным улочкам Петрограда. В этом городе сейчас решалась дальнейшая судьба всей ог­ромной России. Странно иногда решается судьба двух сотен миллионов

граждан. Заговорщики и многочисленные сочувствующие не ожидали такого бурного развития событий и растерялись, бездействовали в нерешительности.

27 февраля российское правительство вместо принятия реши­тельных мер «вдруг» самораспустилось, а самороспуск в этой ситуа­ции — это фактически было предательство, окончательно позволившее воцариться хаосу в стране. Этим «подставили» Николая II, оставили его одного, один на один с грозной регулируемой чьей-то рукой ситуа­цией. С одной стороны якобы хаос: «Ходил по Каменоостровскому и прилегающим улицам. Мчатся вооружённые автомобили с торчащими наружу штыками революционной армии, едут для усмирения полицей- ско-черносотенных засад», — отмечал после прогулки С. М. Дубнов. А с другой Керенский и компания в очень узком кругу провели кулуар­ное совещание и составили свой список «временного» правительства. 27 февраля Керенский мечтал: «Было бы только естественно, если бы восставшие солдаты обратились за руководством к Думе». Странно, не правда ли: думцы сидели и ждали прихода с просьбой солдат. А те всё не приходили, и продолжали грабить город и горожан.

Случилось то, чего больше всего боялись ещё неопытные в России масоны и их предводитель Керенский, — помните его беспокойство перед началом разжигания народного недовольства: «Все согласились с тем, что "Прогрессивный блок" должен предпринять немедленные меры для предотвращения революции снизу». — Зажечь — зажгли, а «обуздать» и управлять не получилось, — вот вам и «премудрые» масоны со своими мудрыми «Протоколами.».

27 февраля Керенский мечтал о солдатах не случайно, ибо в этот день явился к нему с несколькими дружками освобождённый из «Крестов» наглый авантюрист Нахамкес (он же Стеклов, Хрусталёв, Носарь) с авантюрным требованием выделить ему дворец. И «прошло»! Не гото­вый к такому визиту «народной власти», ещё бессильный, и растерянный неплановой ситуацией Керенский совершил огромный ляпсус-глупость, в которой затем себя-дурака много раз укорял, — он попался на эту одесскую наглость Нахамкеса, сконфузился и от лица Думы выделил этому авантюристу Таврический дворец (?!!), и таким образом, очень поспособствовал созданию нового органа власти, причем — альтернатив­ного органа власти и созданию в России двоевластия. История иногда просто насмехается, издевается.

Нахамкес пошёл и вместе с дружками выгнал всех из Таврического дворца и объявил, что отныне здесь будет Совет.

В это время находящийся формально под следствием «лучий друг» покойного Распутина банкир Д. Рубинштейн, прекрасно понимая, что уже никакого дальнейшего следствия не будет — полон гнева и мести, метался между Мариинским и Зимним и требовал сатисфакции — след­ствия над своими следователями, над комиссией честнейшего генерала Батюшина.

Неграмотным солдатам хаос и грабёж в городе надоел, покуролесив по городу и поохотившись за полицейскими, они решили отдать себя в распоряжение Думы, и поехали к Думе. Думцы в ужасе выглядывали через уголки окон (из мемуаров Керенского). Керенский, набравшийся храбрости, вышел из дворца и спросил солдат — чего они приехали и чего они хотят? 27 февраля: «Из окна я увидел солдат, окружённых горожанами. Было очевидно, что они чувствовали себя стеснёнными в непривычной обстановке и выглядели растерянными, лишившись руководства офицеров», — вспоминал Керенский, — «Подбежав к центральным воротам, я от лица Думы выкрикнул несколько привет­ственных слов.» (для проверки реакции), и после чего — «я попросил солдат следовать за мной в здание Думы, чтобы разоружить охрану и защитить Думу.».

Оригинально — «чтобы разоружить охрану» Думы, свою же охрану в этом городе хаоса, «защитить Думу» от собственной охраны. «Однако, как выяснилось, она (охрана) разбежалась ещё до нашего появления. Я передал командование охраной какому-то унтер-офицеру, — продолжал свой рассказ Керенский, — почти полное отсутствие офицеров

облег­чило задачу проникновение в воинские казармы Совету», который в перехвате этой важной силы опередил масонов во главе с Керенским и быстро сформировался как внеплановый альтернативный центр власти Временному комитету, предшественнику Временного правительства. То есть шустрый Нахамкес быстро разобрался в ситуации, сообразил — в чём в данный момент сила, и бросился в казармы за солдатами.

Думцы создали Временный комитет, который должен был сформи­ровать Временное правительство. Если бы группа солдат не приехала на следующий день к Думе, то Керенский и «премудрые» думцы остались бы совсем без силы, соответственно — не у дел. А вся власть была бы у Совета Нахамкеса-Носаря.

Итак, политически импотентные думцы с приходом солдат обрели силу и почувствовали себя властью. Интересно — какие первые шаги сделает новая власть? Что в данный момент является главным? И в этом случае остаётся только поражаться и удивляться, ибо первым делом в этот же день — 27 февраля устроили первые разборки (вторые устроили после захвата власти большевики) по делу Бейлиса и арестовали бывшего министра юстиции Щегловитова, которого обвинили в том, что он якобы дал указание вести дело Бейлиса пристрастно. Все чиновники по этому делу были арестованы — прокурор Виппер, сенатор Чаплинский, следо­ватель Машкевич, — всё под контролем Керенского. Керенский в своих мемуарах этот эпизод описывает как свой героический поступок:

«На моих глазах Родзянко, дружески поздоровался с ним (Щегло­вым), пригласил его как «гостя» в свой кабинет. Я быстро встал между ними и сказал Родзянко: "Нет, Щегловитов не гость, и я не допущу его освобождения" (а его и не арестовывали ещё. — Р. К.). Повернувшись к Щегловитову я спросил: "Вы Иван Григорьевич Щегловитов?" — Да. Прошу вас следовать за мной. Вы арестованы." Все отпрянули, Родзян- ко и его друзья в растерянности вернулись в свои кабинеты.».

Создаётся впечатление, что за спиной Керенского появились мощ­ные Суфлёры из того тайного общества, в котором Керенский клялся жизнью исполнять приказы руководства, и которые, как неожиданно оказалось, — были полны мести после выигранного(!) ими «дела Бей- лиса» и первым делом «подсказали» своим подчиненным отомстить за «дело Бейлиса».

И «почему-то» вторым шагом Временного правительства в первые же дни своей работы было применение репрессий к патриотическим силам, к правым, к «черносотенцам», — были закрыты все правые газеты, включая татарскую «Земщину», в квартирах правых депутатов были проведены грубые обыски, были арестованы видные патриотические деятели: А. И. Дубровин, Н. Н. Тиханович-Савицкий и др., вовремя спрятался Н. Е. Марков.

Параллельно формировался второй центр власти. Нахамкес-Хруста- лев-Носарь сел в Таврическом дворце и стал думать — как и где взять толковых людей для руководства Советом. Не уголовников же брать из «Крестов». и не бывших министров. И тут судьба ему подослала.

«Конец 1916-го и начало 1917 года. Никого не было. Ленин за грани­цей, Сталин в Сибири, Свердлов тоже где-то в Сибири, одним словом, никого не было, вот мы, так сказать. Бюро ЦК — русское, в Петрограде сидим. Готовили февральскую революцию», — вспоминал и приукраши­вал (готовили?) видный советский государственный деятель Вячеслав Михайлович Молотов (умер в 1986 г.).

Не случайно здесь Молотов подчеркнул: «Бюро ЦК — русское», ибо это был редчайший случай. На самом деле — никакого «Бюро ЦК» не было, было несколько друзей-рабочих. Молотов в 1916 году только освободился из ссылки из Иркутской губернии, после чего приехал в Петроград и наслаждался свободой. Конечно, в подготовке Февральской революции они никакого участия не принимали, это Молотов для ис­тории так легко соврал, они просто наблюдали за бурными событиями на улицах и бездельничали. В. Молотов:

«Когда разыгрались события 26-го февраля, мы с Залуцким. по­шли узнать, как все-таки обстоит дело. А третьего нашего компаньона, Шляпникова, нет. Сказали, что он, вероятно, у Горького. Отправились к Горькому. Это поздно, ночью, уж, наверное, 27-го числа. Стрельба на улицах. Стояли с Залуцким в прихожей у Горького.

Мы: «Что у вас слышно? Не был ли у вас Шляпников?

Он (Горький): «Сейчас уже заседает Петроградский Совет рабочих депутатов», — говорит окая.

— А где заседает?