Первая мировая. Корни современного финансового кризиса
Шрифт:
И в феврале 1915 г. когда дела немецких армий на фронте были совсем плохи, немецкое руководство вспомнило Парвуса и вызвало его из Турции в Германию для встречи с государственным секретарём МИДа Германии фон Ягов. В результате этих переговоров германское правительство пообещало Парвусу дать деньги на поддержку радикальных партий в России, на мощную антимонархическую и антивоенную пропаганду. В марте 1915 г. Парвус получил первый миллион марок и направил по назначению, не забыв и про себя любимого. Летом 1916 г. получил ещё 11 миллионов, а в апреле 1917 г., как раз во время рассматриваемых нами событий, - очередные 5 миллионов. В начальный период Февральской революции Парвус уговорил немцев не активизировать действия на фронтах, чтобы не возбудить патриотических чувств в обществе, подождать, когда начнётся анархия, и только после этого что-либо
Эти факты в настоящее время, после вскрытия немецких архивов, являются неоспоримыми. Раньше советские идеологи, коммунисты эти факты замалчивали или отрицали. Теперь же, в 2005 г., модный историк и писатель-фантаст А. Бушков оправдывает и хвалит за это Ленина - ему нужны были деньги для захвата власти в России, поэтому он их взял у якобы глупых немцев, а потом их «кинул». Для пущей убедительности А. Бушков проводит параллель, якобы аналогичный случай: «Аналогичная картина - в Польше. Юзеф Пилсудский, будущий маршал, создавал свои легионы при серьёзной немецкой, австрийской и даже японской финансовой помощи. Пилсудский получил независимое польское государство, а немцы вкупе с остальными компаньонами по инвестициям в Пилсудского - шиш с маслом. По большому счёту Ленин поступил с немцами гениальнейшее. Кинул их грандиознейше».
Лукавый А. Бушков «забывает» пояснить читателям, как за эти деньги Ленин дорого расплачивался с немцами, сколько отдал им золота, сколько отдал им российской территории после подписания
Брестского мира. А главное, А. Бушков, всё прекрасно понимая, «случайно» не указывает на огромную разницу между целями и действиями Ю. Пилсудского и В. Ленина, - Ленину деньги были нужны для захвата России, для удовлетворения своих чудовищных амбиций и для ужасных экспериментов, а Пилсудскому - для освобождения своей Родины и для возрождения суверенной, свободной Польши; при этом Пилсудский не устроил кровавый террор и не пролил и капли польской крови, не развязал гражданскую войну и не погубил, как Ленин, многие миллионы русских, и, в отличие от Ленина, и в самом деле немцам долги не отдал.
Вернёмся в Россию, в июнь-июль 1917 года. Фактически после демонстрации 18 июня инициативу должно было перехватить Временное правительство и что-то активно предпринять, ведь было уже две попытки свергнуть Временное правительство. Но умных, и тем более решительных людей там не было. Одно дело - когда масоны в тиши умничают, глядя на политическую шахматную доску, а другое - когда необходимо быстро принимать решения и действовать. А глава Временного правительства в этот период - князь Г. Е. Львов (1861-1925) по своим человеческим качествам был во многом копией Николая Второго; как отмечал свидетель тех событий Вырубов - Львов был слишком хорошим человеком, честным и порядочным, чтобы успешно противостоять Ленину и ему подобным.
Пример Георгия Евгеньевича Львова во многом показателен в истории России. Это была положительная личность, почти идеальная, почти само христианское совершенство, даже «толстовец», и аристократ «высшей пробы» из Рюриковичей и тульский «народный» барин, ратующий за народ; с одной стороны - прототип героя романа Ф. Достоевского - князя Мышкина. А с другой стороны - Львов был духовным воспитанником Герцена, Писарева и Добролюбова, то есть - либерал, западник, сторонник издающегося в Швейцарии журнала российских либералов «Освобождение»(от чего?). Хотя добравшись до самого Запада - в США, он задыхался в бездуховной капиталистической атмосфере и писал: «И на меня, попавшего в Нью-Йорк из патриархальной Москвы, именно это отсутствие проявления духовной, внутренней жизни действовало удручающим образом».
«Мы можем гордиться среди народов мира тем, что русской душой владеет не гордость, а любовь. И да не смущаются робкие сердца перед русской свободой!» - вот такую чепуху о «русской свободе» декларировал князь Львов. Керенский по этому поводу язвительно, но верно заметил: «Весь князь в этих словах. «Дон-Кихот, фантаст», - воскликнули многие». «Горе Львова в том, что он, в дни помешательства народного, верил в добрую сердцевину русской души, искал спасения в путях разума.» - отмечал Ф. Родичев. Была нарушена адекватность восприятия князем Львовым действительности, и в результате он выглядел кретином. Реальный глава Временного правительства Керенский издевательски сарказничал над бутафорским премьер-министром Временного правительства: «Приказам он предпочитал убеждения. Он слепо верил в неизбежный триумф
Г. Е. Львов своими многочисленными добрыми делами на благо России в земском движении, гуманитарными акциями помощи русским солдатам в Маньчжурии во время русско-японской войны и «столыпинским» крестьянам-переселенцам заслужил в российском обществе большой авторитет и славу. И теперь масоны-«англичане», создавая Временное правительство, решили это использовать себе в плюс, решили использовать прекраснодушного князя Львова «втёмную» и перед обществом, народом - прикрыться этой красивой человеческой афишей, коварно спрятаться за ней.
Князь Львов не хотел брать на себя такую большую ответственность - быть главой правительства, но его нагло на этот пост затащили, поставили, и даже император Николай Второй за час до своего отречения по настоянию Гучкова подписал указ о назначении Львова главой российского правительства. Поэтому у поставленного перед свершившимся фактом мягкого Львова ничего не оставалось, как в конце концов согласиться: «Меня сделали (премьер-министром). Разве я этого хотел», - сокрушался после князь Львов, оправдывая своё согласие высказыванием некоего архиерея: «И самое плохое место могут скрасить честные люди». Не тот случай, - князь Львов масонское Временное правительство не скрасил.
Любопытно проследить до конца поучительную историю демократа и либерала князя Г. Е. Львова и результат его либеральных стараний в начале 20-го века: после захвата власти крайними демократами-либералами ленинцами он спрятался в Сибири, но зоркий комиссар с характерной фамилией Запкус нашел его в Тюмени, и от расстрела «контры» на месте спасли уральские рабочие, бывшие в отряде Запкуса. Львов попал в тюрьму города Екатеринбурга, где его точно должны были расстрелять, как князя В. Долгорукова, или утопить в реке, в проруби, как епископа Гермогена, но за него замолвили словечко перед Лениным-Бланком масоны-кадеты-бундовцы, и только благодаря вмешательству самого вождя захватчиков, Львова отпустили как безобидного для новой власти. После чего он от лица Временного Сибирского правительства поехал в США уговаривать президента Вильсона помочь в борьбе с большевиками. Это было равнозначно, что уговаривать Ротшильдов и Шиффа против их Бронштейнов, поэтому это было совершенно абсурдно, - и Львов кроме насмешек за спиной ничего не получил.
Наконец-то что-то поняв в этой суровой жизни, 60-летний князь Львов уединился во Франции в Булони, почти ни с кем не общался, стал замкнутым и молчаливым, и, чтобы развеять как-то страшную тоску по Родине, России, бродяжничал в лаптях и с котомкой через плечо по Франции.
А когда слышал в своем присутствии обычную, привычную за многие годы критику дофевральской России, то, как отмечала в своих мемуарах К. Ельцова, - Львов с раздражением остро вмешивался и парировал: «Ведь это только у нас все было плохо. Все за границу ездили учиться культуре. Я всегда говорил, что это ерунда». То есть Львов на старости лет прозрел, и из старого принципиального либерала-западника превратился в славянофила, даже в патриота, то есть - «черносотенца». Это его прозрение не спасло его от многочисленных нареканий и обвинений со стороны таких же бездарных изгнанников из Отчизны, которые когда-то смотрели ему, Струве и другим говорливым либералам в рот, в результате также потерявшим, проигравшим по своей тупости и малодушию Родину, Россию, и теперь скитались в нищете по Европе, в частности по Франции, и при случае обвиняли в своей трагичной судьбе друг друга. Стоит отметить, что ещё будучи формальным главой Временного правительства князь Львов подвергся неожиданно сильной критике со стороны членов правительства и своих сторонников, - что Временное правительство сильно сдало позиции.