Первая мировая. Убийство, развязавшее войну
Шрифт:
Сейчас ему было двадцать пять, светло-коричневые волосы были аккуратно подстрижены, тонкие маленькие кавалеристские усики… но Франц Фердинанд так никогда и не смог избавиться от ауры хрупкого и слабого человека, унаследованной им от своей покойной матери. Его отец, эрцгерцог Карл Людвиг, был сильным человеком, с такими же водянистыми голубыми глазами и твердым, решительным лицом, обрамленным густыми бакенбардами. Он был неизменно вежливым: внимательным, образованным и утонченным. Как говорила одна леди: «В нем не было ничего от высокомерия Габсбургов». Но любезность не могла скрыть реальности. Карла Людвига мало что интересовало за пределами искусства, религии и наук. После краткого пребывания на посту генерал-губернатора Тироля, во время которого он постоянно сталкивался с военными и политическими проблемами, Карл в конце концов удалился
Первая жена Карла Людвига, которую он нежно любил, Маргарита Саксонская, умерла в 1858 г., после двух лет брака. Второй раз он женился в 1862 г.: его супругой стала принцесса Мария Аннунциата, дочь покойного короля Обеих Сицилий Фердинанда II Неаполитанского, получившего прозвище «король-бомба» (La Bomba) за то, что подверг бомбардировке своих мятежных подданных. Девятнадцатилетняя, темноволосая, стройная, словно ива, результат пламенной страсти ее отца, она имела такое же хрупкое здоровье, как позднее и Маргарита. В течение года врачи диагностировали туберкулез. Ее слабые легкие заставили супружескую пару переехать в Грац, где, как она надеялась, горный воздух вылечил бы ее.
«Грац очарователен, — думал эрцгерцог, — он обладает всеми удобствами большого города, но лишен его недостатков». Здесь, в арендованном дворце Кюэнбург (Palais Khuenburg), пара ожидает рождения своего первого ребенка. Было четверть восьмого утра 18 декабря 1863 года, когда ребенок родился. Преподобный князь-архиепископ фон Зеккау (Seckau) крестил мальчика в тот же день. Мать Карла Людвига София наблюдала, как крестный отец эрцгерцог Франц Карл объявил имя ребенка: Франц Фердинанд Карл Людвиг Йозеф Мария. Первое имя — в честь австрийского деда, императора Франца I, второе — в честь его печально известного деда по материнской линии, короля Обеих Сицилий Фердинанда II Неаполитанского.
Затем последовали еще дети: Отто — в 1865 г., Фердинанд Карл — в 1868 г. и Маргарита София — в 1870 г. Детство Франца Фердинанда было неприхотливым и комфортным. Семья проводила зимы в роскошном венском дворце, весну и осень — в отдаленном охотничьем домике и идиллическое лето — в замке Артштеттен, располагающемся примерно в семидесяти милях к западу от Вены, рядом со знаменитым бенедиктинским монастырем в Мельке, в долине Дуная. Но одна вещь отсутствует: Мария Аннунциата, все более больная и истощенная, может принимать минимальное участие в жизни своих детей. Опасаясь, что может заразить сыновей и дочь, она запрещает им прикасаться к ней, целовать ее и даже вообще проводить с ней время. Став виртуальным незнакомцем в собственном доме, она живет в изоляции и слабеет с каждым годом пока наконец, смерть не настигает ее в мае 1871 г. в возрасте двадцати восьми лет.
Францу Фердинанду было всего семь лет, когда умерла его мать. Это событие не было неожиданным, и Мария Аннунциата едва ли играла важнейшую роль в жизни ее сына. Без сомнения, он скучал и оплакивал ее. Все подтверждали, что молодой эрцгерцог был погруженным в себя, любознательным и тихим мальчиком, и то, как на самом деле повлияла на него смерть матери, остается тайной. К счастью для Франца Фердинанда, его братьев и сестры, новое устойчивое влияние скоро появилось в их доме. Дважды овдовев, оставшись с четырьмя детьми, Карл Людвиг прождал всего два года, прежде чем женился в третий раз в июле 1873 г. Его новая невеста Мария Тереза была дочерью ссыльного короля Португалии Мигеля. Если Мария Аннунциата была тщедушной и замкнутой, то Мария Тереза — крепкого телосложения, веселой и красивой, с темными волосами и сверкающими глазами, что делало ее одной из самых красивых европейских принцесс. В свои восемнадцать лет она была почти на двадцать лет моложе своего мужа. Карл Людвиг был преданным, терпеливым и любящим мужем для своих первых двух жен. Но с появлением Марии Терезы, по крайней мере по слухам, что-то изменилось. Возможно, сыграла роль их разница в возрасте или тот факт, что молодые офицеры при дворе не скрывали своих восхищенных взглядов на его супругу, но эрцгерцог прошел путь от сочувствующего мужа до безжалостного ревнивца, терзающего свою жену и делающего ее жизнь часто невыносимой.
Сложно сказать, все ли было в этих историях правдой, но появление Марии Терезы не оказало драматического влияния на ее новую семью. Она не проводила различий между четырьмя детьми Карла Людвига и ее собственными двумя дочерями — эрцгерцогинями
Молодой Франц Фердинанд нуждался во внимании. От рождения он был нежным и восприимчивым ребенком, и первые впечатления его жизни не всегда были только благоприятными. «Франци был в плохом настроении, — замечал его дядя император Франц Иосиф, когда отмечалось его трехлетие в 1866 г., — но он разговаривает очень хорошо». Все отмечали, что он был очень замкнутым и даже держался в стороне от своих братьев и сестры. Фердинанд Карл и сестры были моложе его, чтобы быть хорошими друзьями, а Отто, хотя и был младше, — затмевал своего брата, превосходя его в верховой езде и на занятиях фехтованием и отличаясь от брата жизнерадостным характером. Отто любил шумное времяпрепровождение, а Франц Фердинанд предпочитал уединенные занятия: длительные прогулки, одинокие поездки в тележке, запряженной ослом, чтение, а во второй половине дня он играл в одиночестве со своими кроликами. Охота стала его излюбленной страстью. Он проводил много часов в лесу, ожидая удобного случая, чтобы испытать свое мастерство. В возрасте девяти лет он совершил свое первое убийство, открыв счет последующим охотничьим трофеям. «Я могу себе представить, как вам хорошо!» — писал его кузен, кронпринц Рудольф.
Даже получение образования не предоставляло Францу Фердинанду возможности выбраться из своей скорлупы. Как и многие другие принцы, его занятия проходили в школьной комнате в замке, предметы вели специально приглашаемые преподаватели, и у него не было шансов встречаться с другими мальчиками, а строгий режим длился с утра до вечера, шесть дней в неделю, за исключением редких праздников. Граф Фердинанд Дегенфельд (Ferdinand Degenfeld), лишенный воображения бывший армейский офицер, руководил занятиями непростой учебной программы, по таким предметам, как арифметика, немецкий, грамматика, география, история, литература и религия.
Не удивительно, что эрцгерцог, находясь в семье консервативных, католических Габсбургов, получил такое же традиционное, консервативное образование. Высказывались реакционные взгляды, а противоположные точки зрения подавлялись. Профессор Отто Клоп (Otto Klopp), который преподавал своему ученику уроки истории, отличался близорукостью и нетерпимостью. Либеральная политика, опасности современной мысли и мрачные предупреждения о росте прусской угрозы, представляющей опасность для божественной миссии Габсбургской монархии, являлись отличительными чертами этих уроков. Клопа так волновало, что противоречивые идеи могли повлиять на его ученика, что он даже лично переписал для юного эрцгерцога учебники по истории, чтобы удалить нежелательные и пагубные политические понятия.
Религиозное обучение только усиливало этот подход. Готфрид Маршалл (Gottfried Marschall), священник семьи Карла Людвига, вел уроки по истории католической церкви и доктрине. Хотя он часто и описывается как человек либеральных наклонностей, но в действительности Маршалл был глубоко консервативным. В его лекциях подчеркивались религиозные обязанности молодого эрцгерцога, которые ему придется на себя принять в качестве члена католической семьи Габсбургов. Сам Франц Фердинанд только упрощал его задачу: даже в юности он был необычайно благочестивым, увлекался церковными ритуалами и мог часами стоять в тени дворцовой церкви, впитывая атмосферу чарующей мистики. Личная предрасположенность и лекции Маршалла оставили свой след. Душевные поиски Франца Фердинанда привели его к религии: его твердая католическая вера давала ему ответы на все важные философские вопросы, и он не видел причин сомневаться в учении и мудрости церкви. Однако он был во многом свободен от религиозной нетерпимости. Слишком многие люди, как думал Франц Фердинанд, были неискренни в своей вере. Те, кто исповедовал свою религию с искренностью и благочестием, всегда вызывали его восхищение. «В конце концов, именно это является важным, — озвучил он однажды это свое отношение, — а являются ли эти люди христианами или мусульманами — имеет гораздо меньшее значение».