Первая мишень

Макеев Алексей Викторович

Все прошло гладко. Сейчас самым главным было не спешить!..

Глава 3

Генерал недовольно хмурился и барабанил пальцами по столу. Окна в его кабинете были по-прежнему тщательно закупорены, не пропуская внутрь теплый воздух с улицы. И, хотя из всех собравшихся у него в кабинете курил сейчас только один Крячко, легче от этого не становилось. Густые клубы сигаретного дыма вились под потолком, ничуть не уступая плотному слою смога, накрывавшему столицу.

«Впору хоть кухонную вытяжку заказывать!» – недовольно подумал

Орлов, а вслух сказал:

– Стас, может, перестанешь смолить? На нервы уже действуешь. И так дышать нечем, да еще ты тут воздух портишь. На, лучше леденцы погрызи, – и генерал катнул по столу жестяную баночку со сладостями.

– Не поможет, – фыркнул Крячко, возвращая назад леденцы, но сигарету в пепельнице затушил. – Это у тебя, Петр, умственная деятельность от количества сахара в крови зависит. А моим мозгам требуются никотин и пиво.

– Будет тебе сейчас и никотин, и пиво, и ванна, и какава с чаем! – недовольно буркнул Орлов и сменил тему: – Не густо, как я посмотрю, вы сегодня нарыли, сыскари.

– А мы не волшебники, мы только учимся, – развел руками Станислав, а Гойда, следователь из прокуратуры, сидевший за столом напротив Станислава, поддержал его:

– Действительно, Петр Николаевич. Трудно даже от Левы требовать, чтобы за пару часов работы он смог найти какие-либо серьезные улики.

– Ты-то хоть им не подпевай! – махнул рукой генерал и посмотрел на Крячко. – Значит, предполагаешь, что в деле Алиева могут быть замешаны националисты?

– Теория ничуть не хуже других, – пожал плечами Станислав и, покосившись на Гурова, еще раз пересказал Орлову свои логические построения. Генерал, дослушав его, неопределенно пожал плечами и посмотрел на Гурова, сидевшего у окна со скучающим видом.

– А ты что скажешь, сыскарь? – поинтересовался Орлов у него.

– Ничего не скажу, – лениво ответил Гуров и, увидев недоумевающее выражение на лице генерала, пояснил: – Чтобы делать какие-то выводы, нужно иметь хотя бы некоторое количество информации. И пока у нас не будет каких-либо фактов, подтверждающих или опровергающих теорию Стаса, я ничего с уверенностью утверждать не могу. А предполагать можно все, что угодно! Например, сказать, что это инопланетяне у Алиева деньги свистнули.

– Ты еще «барабашек» сюда приплети. А потом я с этой теорией пойду начальство смешить, – буркнул Орлов и замолчал – на его столе зазвонил телефон прямой связи с министерством.

– Вспомни черта, рога появятся, – усмехнулся Гуров и поудобнее откинулся на спинку стула.

На некоторое время в кабинете повисла тишина. Никто из присутствующих не хотел мешать разговору генерала с начальством. Крячко буквально впился глазами в лицо Орлова, пытаясь угадать, кто из руководства позвонил генералу и что от начальника главка хотят на этот раз. Гойда тактично отвернулся в сторону, невольно вслушиваясь в неясное бурчание, приглушенно доносившееся из телефонной трубки. И лишь один Гуров с безразличным ко всему видом смотрел в окно.

Генерал отвечал начальству коротко и односложно. Вроде «да», «так точно», «приму к сведению» и «никак нет». Сами по себе эти фразы ничего не значили. Но, глядя на побагровевшее лицо Орлова, его бешено сверкающие

глаза и сжимающийся кулак левой руки, Станислав понял, что генерал получает втык от начальства. И, как только закончит выслушивать крики с того конца телефонного провода, сразу примется распекать подчиненных.

«Интересно, кому перепадет на этот раз и за что? – с чисто спортивным интересом подумал Крячко. – Скорее всего нам. И, вероятно, за что-то, что мы не сделали в отношении Алиева. Эх, жалко, поспорить не с кем! А то можно бы было халявным полтинником на пиво разжиться».

Крячко оказался прав только наполовину. Когда генерал закончил телефонный разговор, он медленно (очень медленно!) положил трубку на аппарат. Затем сделал глубокий вдох и обвел глазами всех присутствующих в кабинете. И лишь после этого заорал:

– Уволю, на хрен, всех, кто сегодня по главку дежурит! Охренели совсем, мать их… Козлы. Рожи ментовские. Зажрались, твари, на казенных харчах!.. – а дальше пошла такая витиеватая матерная тирада, что даже у Станислава, и самого любившего крепкое словцо, от удивления полезли глаза на лоб.

– Вот это да! Виртуоз, – восхитился Крячко, когда генерал наконец прокричался и замолчал. – Жалко, что магнитофон никто с собой не захватил. Петр, а ты повторить сможешь? Только подожди, пока я диктофон у Верочки стрельну.

– Заткнись, мать твою! – рявкнул и на него Орлов и повернулся к Гурову. – Значит, говоришь, все равно, что националисты, что инопланетяне, что «барабашки»? Селекционер, мать твою. Энтомолог хренов. Вон, твои «барабашки» у Алиева пятнадцать минут назад машину взорвали! Что на это скажешь?

– Бог дал, бог взял, – пожал плечами Гуров. – А тебе бы корвалолчику не мешало попить. Двадцать пять капель два раза в день. Желательно перед едой. Успокаивает нервы.

Крячко отвернулся в сторону, едва удержался от смеха. Он, конечно, понимал, что чувствует генерал. Самому не раз приходилось нагоняй от начальства получать. Но его развеселил сам контраст между взбешенным Орловым и хладнокровным Гуровым.

Гойда укоризненно покачал головой, глядя на зажимавшего рот ладонью Станислава. Следователю уже не раз приходилось работать в компании с Гуровым и Крячко и бывать на совещаниях у Орлова. Однако, как Гойда ни старался, он никак не мог привыкнуть к тому, что оба следователя ведут себя с Орловым не как с начальством, а как с каким-то недалеким приятелем.

У него на службе было все иначе. Там с начальством не шутили, а вели себя с должным почтением. Гойда вздохнул и вмешался в диалог, грозящий перерасти в настоящий скандал.

– Петр Николаевич, может быть, расскажете, что случилось с машиной Алиева? – вежливым голосом поинтересовался он.

– Я же сказал, взорвали ее! – рявкнул Орлов, не успев сообразить, кто задал ему вопрос. А затем на секунду замолчал, резко выдохнул и продолжил. Уже без крика, но все равно сердито: – Только что звонили из министерства. Там уже откуда-то знают, что машина Алиева взорвана. А наши дежурные, которым я приказал передавать мне любую информацию, касающуюся этого чеченца, до сих пор молчат. Видимо, мои приказы им до лампочки. Ну ничего! Я им сейчас устрою кузькину мать!