Первая Московско-литовская пограничная война: 1486-1494

Темушев Виктор Николаевич

Таким образом, совсем отрицать возможность существования литовско-московской границы по р. Угре не следует. Такая ее конфигурация могла быть зафиксирована в начале XV в. В действительности образовалась буферная зона- широкая полоса незанятых земель и условно служившая границей. Река Угра очерчивала одну сторону пограничной полосы, а противоположная ее сторона терялась в лесах у р. Шани и дальше на востоке. Только к самому устью Угры в начале XV в. могли подступать московские владения. Через буферную зону свободно проходили войска, двигавшиеся к устью Угры или сворачивавшие напрямик к броду у городка Дмитровец, чтобы сократить дорогу к Вязьме. Постепенно площадь незанятых земель сокращалась за счет их освоения как с литовской, так и, менее деятельно, с московской стороны. К концу XV в. ВКЛ принадлежала большая часть обозначенной территории. А Великое княжество Московское, вероятно из-за внутренних проблем, резко замедлило свое проникновение на запад в районе западнее р. Шани. Если во второй половине XIV — начале XV в. наблюдалась активная деятельность удельных московских князей по колонизации и освоению региона вокруг р. Протвы и ее притоков, то на протяжении почти всего XV в. упоминания о новых городах, волостях и слободах почти не встречались.

Рубеж обороны в регионе строился властями ВКЛ с опорой на Угру. Такая ситуация может быть легко объяснена тем, что крутой правый берег Угры создавал естественное препятствие для перемещений войск противника, укрепленное самой природой. Во время Великой Отечественной войны вдоль Угры и ее левого притока Вори долгое время держалась линия фронта. Следы окопов и других полевых укреплений до сих пор сохраняются на обоих берегах рек. Восточнее

Угры, хотя там и продолжались владения ВКЛ, не было столь же удобного оборонительного рубежа, к тому же развернутого как будто специально для прикрытия внутренних районов государства. С другой стороны, московская территория оказывалась весьма уязвимой для нападений из-за реки. Практически до р. Протвы и ее притока Лужи (за исключением Медыни, которую можно было легко обойти с юга) не встречалось ни крупных рек, ни сильных крепостей. Так сложилось, что оказавшиеся под московской властью значительные опорные пункты региона (Оболенск, Малоярославец, Боровск, Вышгород, Верея) располагались на правых (западных) берегах рек Протвы и Лужи, что делало их менее успешными в случаях нападений с не защищенного водой фронта. Калугу также не могла прикрыть Ока — к городу легко могли подойти войска противника с запада, переправившись через Угру.

Вероятно, так и произошло зимой 1444/1445 г., когда «приходи Литва къ Колузе» ^{865} . Большой поход 7-тысячного войска ВКЛ, возглавляемого первыми должностными лицами государства паном Волимунтом Судивоем [162] , Родивилом Осиковичем [163] , Ондрюшкой Мостиловичем [164] , Иваном паном Гонцевичем [165] , паном Юршей [166] , Андреем Исаковичем [167] , Якубом Раловичем [168] , Миколаем Немировым [169] , Захарием Ивановичем Кошкиным [170] явился ответом на московское нападение ^{866} . [171]

162

Судивой Волимунтович в 1444 г. еще был канцлером, а уже в 1445 г. стал смоленским наместником. Вопреки утверждению А.А. Зимина (Зимин А.А.Витязь на распутье. С. 102), ковенским старостой он был только с 1447 г. (Urzedniсу centralni i dygnitarze Wielkiego Ksiestwa Litewskiego XIV-XVIII wieku. Spisy / Oprac'owali H. Lulewicz i A. Rachuba. Kornik, 1994. S. 51, 249; Urzednicy Wielkiego Ksiestwa Litewskiego: spisy. T. 4. Ziemia smolenska i wojew'odztwo smolenskie XIV-XVIII wiek / Pod redakcja A. Rachuby. W., 2003. S. 49, 405; Urzednicy Wielkiego Ksiestwa Litewskiego: spisy. T. 1. Wojew'odztwo Wilenskie, XIV-XVIII wiek / Pod redakcja A. Rachuby. W., 2004. S. 107, 750; Petrauskas R.Lietuvos diduomene XIV a. pabaigoje — XV a. Vilnius, 2003. P. 299).

163

Людвик Радзивилл Остикович, маршалок господарский (Urzednicy centralni i dygnitarze Wielkiego Ksiestwa Litewskiego. S. 81, 232; Urzednicy Wielkie go Ksiestwa Litewskiego: spisy. T. 1. S. 73, 703; Petrauskas R.Lietuvos diduomene XIV a. pabaigoje — XV a. P. 215-216).

164

Ондрюшка Мостивилович (Моствилович) (LM. Кн. 3. P. 23, 25, 43, 68).

165

Возможно, речь идет об Иване (Ивашке) Кгойцеве (Кгойцевиче) (LM. Кн. 3. Р. 22).

166

Возможно, Юрша Иванович, урядник, сменявший различные должности в первой половине XV в. (наместник луцкий, брянский, киевский, кременецкий, браславский) (Urzednicy Wielkiego Ksiestwa Litewskiego: spisy. Т. 4. S. 45, 362; Petrauskas R.Lietuvos diduomene XIV a. pabaigoje — XV a. P. 248).

167

Андрей Сакович, полоцкий наместник с ок. 1444 г., но с 1440 г. он являлся смоленским наместником (Urzednicy Wielkiego Ksiestwa Litewskiego: spisy. Т. 4. S. 49, 391; Petrauskas R.Lietuvos diduomene XIV a. pabaigoje — XV a. P. 287-288).

168

Якуб Ралович во второй половине XV в. был маршалком господарским (Urzednicy centralni i dygnitarze Wielkiego Ksiestwa Litewskiego. S. 83, 235; Pe trauskas R.Lietuvos diduomene XIV a. pabaigoje — XV a. P. 283-284).

169

Миколай Немирович, вопреки мнению А.А. Зимина (Зимин А.А.Витязь на распутье. С. 102), в то время не был смоленским наместником. С 1463 г. он известен в качестве витебского наместника и только с 1467 г. — смоленского (Urzednicy Wielkiego Ksiestwa Litewskiego: spisy. Т. 4. S. 50, 380; Petrauskas R.Lietuvos diduomene XIV a. pabaigoje — XV a. P. 277-278).

170

Наличие в списке литовских воевод представителя знаменитого московского рода, отца талантливого политического деятеля и полководца, с успехом воевавшего против ВКЛ (Якова Захарьича), остается загадкой. А.А. Зимин разъяснений не дал и пропустил 3. И. Кошкина среди литовских воевод (Зимин А.А.Витязь на распутье. С. 102). Между тем среди смоленских бояр был род с прозвищем Кошка. Известен окольничий Иван (Ивашка) Кошка, действовавший в 90-х гг. XV в. (LM. Кн. 5. № 14. Р. 67; Акты Литовско-Русского государства, изданные М.В. Довнар-Запольским. Вып. 1. (1390-1529 гг.). М., 1900. № 55. С. 81) Вполне вероятно, он являлся внуком полного тезки известного московского боярина.

171

А.А. Зимин указывает на какие-то литовские сведения, согласно которым во главе похода стоял Станислав Кишка (Зимин А.А.Витязь на распутье. Прим. 10. С. 245). Однако в белорусско-литовском летописании такая информация не была найдена. Вероятно, в середине XV в. Ст. Кишка еще даже не родился.

Ранее той же зимой 1444/1445 г. сыновья хана Улу-Мухаммеда Бердедат и Касым ^{867} , служившие московскому великому князю Василию II, были направлены к Вязьме и Брянску, «и много потратиша, и въ полон сведоша и пожьгоша» почти до Смоленска ^{868} . Судя по т.н. западнорусским летописям, пострадала только Вяземская земля ^{869} . Маршрут «царевичей» неизвестен, но литовская рать предположительно подошла к Калуге из-за Угры. Главной целью похода был, возможно, Можайск. Сам великий князь литовский Казимир прибыл в Смоленск, чтобы организовать поход и наблюдать за событиями ^{870} .

Еще до перехода к Калуге литовское войско на неделю задержалось у Козельска, очевидно, тогда еще принадлежавшего Москве ^{871} . [172] Как Козельск, так потом и Калугу взять не удалось ^{872} .

С последней взяли «окупъ» ^{873} и двинулись дальше на север — к речке Суходровь (совр. Суходрев), левому притоку р. Шани, впадающей в Угру у Суходрови произошел бой между явно преобладавшим по численности литовским войском и наскоро собранными отрядами московских удельных князей Василия Ярославича Серпуховско-Боровского, Ивана Андреевича Можайского и Михаила Андреевича Верейского. В их обязанности входила оборона юго-западных рубежей Великого княжества Московского (уделы там и располагались). Но в это время основные московские силы были стянуты к Владимиру, где находились великий князь Василий II, князья Дмитрий Юрьевич Шемяка, Иван и Михаил Андреевичи, Василий Ярославич «и со всеми князи своими, и боляры, и воеводами, и со всеми людьми» ^{874} . Сохранились сомнительные известия, что князь Михаил Андреевич в то время не был в походе, болел, а услышав о приходе неприятеля «не многыхъ людей», отправил навстречу им князя Андрея Васильевича Лугвицу с 300 воинами ^{875} или что все-таки сам с 300 (или 400) своими людьми бился с «литвой» ^{876} . Правда, по другим источникам суздальский князь Андрей Лугвица служил князю Ивану Андреевичу и возглавил 100 человек «можаичей» ^{877} . Столько же во главе с воеводой Иваном Федоровичем Судоком Монастыревым пришло из числа детей боярских князя Михаила Андреевича (из Вереи) и 60 во главе с воеводой Жичевым — из сил князя Василия Ярославича (из Боровска) ^{878} . [173] Малочисленное московское войско в основном состояло из «молодых» воинов, но и они проявили себя достойно.

172

Козельск оставался московским до 1447 г. (ДДГ. № 48. С. 147).

173

Составитель Никоновской летописи добавил, что ни одного из трех князей тогда в своих городах (Можайске, Верее и Боровске) не было (Там же. Т. 12. С. 63). По данным хроники Быховца москвичей было пятьсот (Там же. Т. 17. Стб. 541; Т. 32. С. 85).

В ходе развернувшегося у р. Суходровь боя передовой отряд войска ВКЛ был опрокинут (скорее инсценировал отступление для заманивания московского войска), но затем литовские «большие полки» полностью разгромили немногочисленных москвичей ^{879} . Суздальский князь И.А. Лугвица был убит, так же как Карачаров и еще 4 знатных человека, служивших князю Ивану Андреевичу Можайскому В плен были взяты другие воеводы можайского князя Яропка (Ярополк) и Семен Ржевский, воеводы верейского князя Иван Судок, Филипп Нащокин и князь Иван Конинский и 5 человек «молодых» ^{880} . При этом потери «литвы» были значительны — 200 человек ^{881} .

Возможно, не стоит принимать на веру сообщение Ермолинской летописи о том, что сразу после сражения литовские войска «съ техъ месть възвратишася въ своя си» ^{882} . Однако и сообщения западнорусских летописей свидетельствуют о том, что Московская земля была разорена еще до «московского побоища», то есть битвы у Суходрови. Девять дней «москвичи» собирали войска, а потом погнались за уходившей литовской ратью ^{883} . Вероятно, до этого момента литовские воеводы «5 городовъ взя, и плени земли много и повоева», о чем пишет новгородский летописец ^{884} . В западных летописных источниках среди городов, которые «повоевали» литовские воеводы, названы Козельск, Верея, Калуга и Можайск ^{885} . К ним, вероятно, нужно прибавить какие-то из следующих пограничных московских пунктов: Малоярославец, Боровск, Вышгород и Медынь, чтобы определить 5 захваченных городов, так как Козельск и, наверняка, Можайск не были взяты, а Калуга откупилась.

Итак, можно заметить, что и для московской стороны район, близкий к Поугорью, оказался весьма уязвимым в военном отношении. Войско ВКЛ, разоряя московские земли, беспрепятственно прошло от Козельска до Можайска и только на обратном пути столкнулось с незначительным сопротивлением. Безусловно, если бы на месте оказались ориентированные на защиту западной московской границы удельные князья со своими дворами, ситуация могла бы сложиться иначе. Следует заметить, что московская оборона строилась с опорой на реки Протву и Угру, а значительные территории междуречья Протвы и Угры оставались беззащитными. Ни Калуга, ни Медынь, замыкавшие с юга и севера участок литовско-московской границы, не могли, как выяснилось, гарантировать безопасность московской территории. Необходимость укрепления западной московской границы ближе к р. Угре особо проявилась в ходе событий 1480 г.

Когда в 1480 г. путь хана Ахмата преградили московские силы в районе Коломны, Серпухова и Тарусы, «царь поиде в Литовъскую землю, хотя обойти чрес Угру» ^{886} . В Воскресенской летописи дано объяснение такому маневру: «И поиде къ Литовской земле, обходя Оку реку и ожидаа къ себе на помочь короля или силы его» ^{887} . Первостепенным для хана Ахмата был поиск в организованном московской стороной заслоне слабого места, которое бы сочеталось с удобным путем в центр государства: «А Татарове искаху дорогы, куды бы тайно перешедъ, да изгономъ идти къ Москве. И приидоша ко Угре реке, иже близъ Колуги, и хотяше перебрести» ^{888} . Тогда Иван III повелел идти навстречу татарам сыну Ивану Ивановичу и брату Андрею Васильевичу Меньшему «к Колузе къ Угре на берегъ» ^{889} . Без сомнения, хан подошел к самому низовью Угры, так как и русские силы подошли туда же: «…и посла к берегу сына своего великого князя Ивана, а велел ему стояти усть Угры…» ^{890} Татарами была осуществлена попытка захватить перевоз через Угру у ее устья и открыть дорогу на Москву: «Царь же поиде незнаемыми пути на Литовскую землю, хотя искрасти берегъ, и прииде на Угру октября в 8 день, в неделю в 1 час дни, приступиша к берегу к Угре, хотеша перевоз взяти» ^{891} . Ахмат отошел от берега и стал изыскивать другие возможности для вторжения: «Царь же не возможе берегу взятии и отступи от реки от Угры за две версты, и ста в Лузе, и распусти вой по всей земли Литовской» ^{892} . Так, не ожидая встречи с московскими силами, отдельный ордынский отряд осуществил попытку перейти Угру по броду в районе Опакова: «Царь же хотя искрасти великого князя под Опаковым городищем, хотя перелести Угру, а не чая туто силы великого князя. И посла князей своих и воевод и множество Татар. Прилучи же ся туто множество князей и бояръ великого князя, не дадяще перелести Угры» ^{893} . И хотя Ахмату удалось разведать все возможные места переправы через Угру («и знахори ведяху его къ Угре-реце на броды») ^{894} , московские воеводы заранее «пришедшее, сташа на Угре и броды и перевозы отъяша» ^{895} .

Выборка летописных известий о событиях 1480 г. ярко иллюстрирует оборонительную роль Угры, возможностями которой воспользовалась московская сторона. По словам Ю.Г. Алексеева, «в октябре 1480 г. русские войска решили труднейшую задачу обороны водного рубежа (далеко не сильного по своим природным качествам)» ^{896} . Действительно, в большей части своего течения мелкая, извилистая р. Угра только в сочетании с оборонительными сооружениями, контролирующими многочисленные броды и переправы, или в наличии рядом значительных войск представляла собой внушительную преграду. Московская сторона не имела укреплений на левом берегу Угры, который ей не принадлежал и был по большей части пологим, а по весне заливался.