Первая скрипка для злого доктора

Варшевская Анна

И крайней в их спорах, если не успеваю вовремя сбежать, тоже всё время оказываюсь я!

Разговор на повышенных тонах доносится до меня уже на подходе к оркестровой яме.

– Ну чего там? – шепотом спрашиваю у Толика, нашего гобоиста.

– Как всегда, – мученически вздыхает тот. – А мне ещё дочку из школы забрать надо!

Весь оркестр рассосался кто куда и не торопится внутрь – никому не хочется случайно оказаться виноватым в том, что переписчик, который пару сотен лет назад переписывал ноты композитора для печати, торопился и поставил какую-нибудь закорючку не там, где надо. Зато все двести лет

первым скрипкам есть, чем заняться – например, до хрипоты спорить с дирижерами, как именно эту закорючку следует играть.

– Вы, Иосиф Давидович, здравый смысл-то подключите!

– Здравый смысл, Павел Петрович, тут не работает – вы же за пультом стоите!

– Ну так вселенскую глупость тогда используйте! У вас запас наверняка найдётся!

– Не смею возражать вам, маэстро, вы в этом первый!

– Да я с вами уже дирижировать разучился… где оркестр? Оркестр где, я вас спрашиваю? Репетиция давно, можно сказать, идёт, а яма пуста!

– Могильная, – хмыкает мне на ухо Толя.

Я поворачиваюсь к нему и киваю, подталкивая к двери.

– Коллеги! – шиплю суфлёрским шёпотом. – Вылезаем быстро! Ноги в руки, смычки в зубы, бегом!

– Ага, а духовые пусть в это время берут в рот, – язвит Толик.

– Тьфу на тебя, пошляк! Вперед, ты у нас главный, иди давай, дуй головой свою ля.*

– Смотри, чтоб два наших мастодонта тебя не услышали, – оборачивается ко мне гобоист. – Каждый из них знает, что главный – он.

Вздохнув, прохожу внутрь последней и тороплюсь к своему месту.

Репетиция проходит сносно. Ну, если не считать пары взрывов дирижёра, который – из-за весеннего обострения, не иначе – решил вдруг поинтересоваться, что там играют самые дальние от него струнные. Спойлер – разумеется, не то, что ему нужно. И вообще, удавить бы нас всех нашими же струнами – общее звучание от этого только выиграет. Впрочем, духовикам тоже посоветовали набрать побольше воздуха и задохнуться, раз уж играть не умеют.

После репетиции я очень удачно успеваю улизнуть, пока наши маэстро не взяли меня в оборот, огибаю дворец, перебегаю через дорогу и спускаюсь к набережной, которая уже светится вечерними фонарями. Город, где я родилась, росла, училась, а теперь продолжаю жить и работать, раскинулся у озера, можно сказать, нашей жемчужины. И набережная – место, где встречаются, расстаются, бегают по утрам и гуляют по вечерам.… Короче говоря, это местная Пятая Авеню пополам с Бродвеем.

Подхожу ближе к перилам, вдыхаю холодный вечерний воздух. Солнце только что зашло – закаты у нас как раз над озером – и горизонт ещё расцвечен всеми красками от алого до тёмно-фиолетового. Зимой тут всех сдувает напрочь. Но сейчас уже весна. Невольно улыбаюсь, глядя на разноцветное отражение фонарей в воде. Скоро фестиваль… Он всегда проходит весной – в честь дня рождения знаменитого композитора, которого угораздило родиться в нашем городе.

Или посчастливилось. Нам-то вот точно посчастливилось – кому бы иначе было известно это место. Хотя вряд ли бы с этим согласились поколения детей, которых мучили и продолжают мучить классической музыкой, во множестве написанной этим самым композитором для всех видов музыкальных инструментов. Плодовитый был товарищ! Кстати, о мучениях… Ко мне же в восемь Вовочка придет!

Вдохнув последний раз запах озера, разворачиваюсь.

В темноте добираться до музыкалки подворотнями нет никакого желания. К счастью, из-за угла выворачивает трамвай. Повезло!

Выслушав несчастного ребёнка – вот не зря скрипка происходит от слова «скрипеть» – я обещаю ему, что если он продолжит репетировать, как сегодня, участие в отчётном концерте ему обеспечено. Директор школы и по совместительству дирижёр школьного оркестра наверняка захочет меня удавить, но если выбирать между ней и Вовиной бабушкой, лучше уж директор. Для неё я, по крайней мере, штатная единица, просто так в утиль не спишешь.

Со скрипкой наперевес устало тащусь домой. В такие минуты искренне радуюсь, что я не виолончелистка. Сначала поднимаюсь на свой третий этаж, отношу инструмент, кормлю свою пушистую дымчато-серую кошку Лиру. А потом спускаюсь на этаж ниже.

– БабАнь, это я! – кричу из коридора, открыв дверь своим ключом.

– Алёнка, проходи! – доносится из гостиной.

Странно. Бабушка в это время обычно на кухне сидит. Прохожу в комнату и чуть не вздрагиваю.

– Добрый вечер, Жанна Вадимовна, – улыбаюсь пожилой женщине, бывшей бабушкиной коллеге.

– Добрый, добрый, Алёнушка, – она расплывается в ответной улыбке, и я напрягаюсь. Нетипично для неё. – Такие новости!

– Какие? – кидаю на бабушку подозрительный взгляд, но та сосредоточенно наливает чай.

– Антоша возвращается! – выдаёт Жанна Вадимовна. – Представляешь? Решил пожить здесь какое-то время!

Вот же ёп.… перный театр!

– Я уже сказала, что ты будешь очень рада его видеть!

О да. Ещё как рада. За что ж мне такое счастье-то?

– У меня завтра педсовет с утра, ты же сможешь его встретить? – Жанна Вадимовна просто лучится от удовольствия, глядя на меня, а я, офигев, плюхаюсь на диван, чуть не промахнувшись мимо него.

??????????????????????????– Встретить?!

___

* Перед началом концерта концертмейстер (первая скрипка) даёт знак гобоисту, который берет ноту ля – по ней настраиваются все остальные инструменты в оркестре.

Глава 2

Антон

– Конечная через полчаса! Полчаса до конечной станции, – доносится до меня через дверь голос проводницы.

Слезаю со своей полки и выхожу в узкий проход купейного вагона. Опираюсь на поручень у окна, рассеянно глядя на суматоху, которая поднимается после слов проводницы. Никогда не понимал, и зачем люди так торопятся выйти? Что, боятся, что их увезут обратно? Или это просто желание поскорее оказаться там, куда ехали?

В груди опять противно сжимается. Я бы не отказался остаться в поезде – и пусть бы меня увезли обратно, откуда приехал.

– Милый, поможешь мне сумки-то спустить, а? – в коридор выходит бабка, ехавшая напротив, которая всю дорогу пыталась втянуть меня в разговор.

Давлю в себе раздражение. Она не виновата, что вся моя жизнь полетела к чёрту.

– Помогу, – киваю равнодушно и снова отворачиваюсь к окну.

– Дак подъезжаем же уже скоро!

– Не подъехали ведь ещё! – огрызаюсь невольно. – Вот как подъедем, так и помогу!