Первая степень
Шрифт:
– Я знаю, Энди. Я знаю, что это долгий процесс, – сказала она, немного выдавая свое нетерпение. – Ты мне тысячу раз говорил, что он долгий, и я хорошо это запомнила. Это долгий процесс.
Я мог рассердиться, начать спорить, и бог весть к чему бы это привело. Вместо этого я обнял ее за плечи и крепко прижал к себе.
– По крайней мере, две вещи я могу сказать точно. Первое: никакой это не процесс. Никогда им не был и не будет. Первое, что говорят на юридическом факультете – если вам нужен процесс, идите на экономический.
Она улыбнулась, и я заметил,
– Ты сказал, что знаешь точно две вещи. Какая же вторая?
– Что мы намерены выиграть. Я бы солгал тебе, если бы сказал, что точно знаю как, но мы обязательно выиграем дело.
Она начала формулировать вопрос, затем передумала и положила голову мне на плечо. Я знал, что она не может до конца поверить в то, что я говорю, но надеялся, что еще поверит. Это долгий процесс.
Первым свидетелем Дилана оказался четырнадцатилетний мальчишка, один из тех детей, кто увидел дым, идущий со склада в ту ночь, и позвонил в пожарное отделение. Дилан задавал ему вопросы двадцать минут, хотя мог уложиться в две, и поскольку мальчик даже тела не видел, я не стал беспокоиться и задавать ему вопросы.
Следующим был вызван полицейский-новичок, Рики Спенсер, который был первым, кто догадался, что горит человеческое тело.
– Вы немедленно осознали, что это было тело? – спросил Дилан.
– Ну, было темно, и я не был точно уверен. Я не видел головы… лица… – Казалось, воспоминание до сих пор шокировало его, как шокировало бы любого человека. – Когда я осветил его фонариком, у меня не осталось никаких сомнений в том, что это такое.
– Кроме того факта, что там было тело, не заметили ли вы еще чего-нибудь необычного?
Спенсер кивнул.
– Заметил. Огонь был сосредоточен вокруг тела, и еще там была почти пустая канистра примерно в десяти футах. Это, несомненно, был поджог, единственной целью которого было уничтожить тело.
– А не знаете ли вы случайно, что показали последующие тесты? Соответствовала ли та смесь, что содержалась в канистре, той, которая стала причиной возгорания?
– Да. Я видел отчеты.
Я мог высказать протест на основании того, что показания даны с чужих слов, но факты были подлинными, и Дилан мог вызвать для их подтверждения другого, более осведомленного свидетеля.
Я встал, чтобы задать свои вопросы.
– Офицер Спенсер, та ночь на складе, вероятно, была для вас глубокой травмой.
Он нерешительно кивнул. Дилан предупредил его, что следует опасаться злого адвоката, однако я казался достаточно безобидным.
– Да. Я никогда раньше… – Он запнулся. – Да.
– Вы сказали «я никогда раньше». Вы имели в виду, что никогда прежде вам не приходилось видеть ничего подобного?
Я угадал. Он робко кивнул.
– Но вы не думали, что ваши воспоминания могут быть неточными, не так ли? – спросил я.
– Нет, сэр. Я все помню очень четко.
– Хорошо, – кивнул я. – Но прежде чем вы поняли, что это горит человеческое тело, у вас были какие-нибудь предположения, что бы это могло быть?
Он задумался.
– Ну, я подумал,
– Ничего. Я уверен, что все понимают вас. – Я посмотрел на присяжных. Они явно присоединялись ко мне и сочувствовали тому, через что пришлось пройти этому молодому человеку. – Ну что ж, – продолжал я, – вы сказали, что это было похоже на матрац или диван… значит, горевший предмет казался довольно большим?
– Да. Это был крупный мужчина.
– Верно. Так, а канистра с бензином… она лежала возле тачки?
– Я не видел там никакой тачки, – сказал он.
– В самом деле? Ну, тогда там, конечно, была каталка?
– Нет, и каталки не было.
Я изобразил крайнее удивление.
– А как насчет какой-нибудь тележки или повозки?
– Нет, ничего такого там не было.
– Позвольте-ка, я, кажется, чего-то не понимаю. Мистер Кэмпбелл в своем вступительном слове сказал, что убийство было совершено позади стадиона Хинчклифф, а затем тело перевезли на склад. Если это правда, то не хотите ли вы сказать, что кто-то отнес его на склад?
– Да, может быть.
– Какое расстояние было между телом и ближайшей дверью?
– Около сорока футов, – сказал он.
Я продолжал загонять его в угол.
– Значит, убийца был достаточно силен, чтобы протащить мертвое тело размером со старый диван больше чем сорок футов? – Я зашагал по направлению к Лори, дабы показать всю абсурдность утверждения, что человек ее габаритов мог сделать такое.
– Я думаю, у убийцы была какая-нибудь повозка и он забрал ее, когда уходил. Или она забрала.
– Тогда почему он оставил там канистру? – спросил я.
Дилан запротестовал, что свидетель не может знать внутренней мотивации убийцы, и Топор принял протест.
– Видели ли вы какие-либо следы колес или какие-либо другие следы, оставленные не человеческими ногами?
– Нет, но об этом вам лучше спросить следователя.
Я улыбнулся, зная, что таких следов возле склада обнаружено не было.
– Я так и сделаю, можете быть уверены.
Дилан задал еще пару вопросов, пытаясь исправить ущерб, который я мог нанести его версии.
– Офицер Спенсер, известно ли вам, из какого материала сделаны полы в том конкретном складе?
– Думаю, они цементные.
– Значит, вы не думаете, что тележка могла оставить следы?
– Думаю, не могла. Нет.
Дилан отпустил его, и когда Топор отложил слушание до завтра, я направился домой, собираясь заняться тем, что уже превратилось в ежевечернюю рутину. Мы с Кевином и Лори пообедали, обсуждая события дня в суде. Маркус должен был присоединиться к нам, когда ему будет что добавить, – надеюсь, это скоро случится. После обеда мы перебрались в гостиную, где обсудили свои планы и стратегию, а потом Кевин и Лори ушли, оставив меня наедине с моим чтением и подготовкой к допросу завтрашних свидетелей. Это было повторение давно пройденного, однако опыт показывает, что мне это полезно.