Первая степень
Шрифт:
Было одиннадцать часов, и я сидел на диване, окруженный своими бумагами, когда в комнату вошла Тара. Она подошла и встала в паре футов от меня, словно ждала, что я позову ее.
– Ты пришла только потому, что Лори уже спит, – сказал я.
В ответ она запрыгнула на диван и улеглась дюймах в шести от меня.
– Мне нужны обе руки, чтобы разбирать материалы, так что извини, никак не могу тебя погладить, – сказал я.
Она наклонила голову, словно была озадачена тем, что я говорю. Здесь надо заметить, что наклон головы у Тары самый изящный,
Затем Тара придвинулась ко мне вплотную и устроилась, положив голову мне на бедро. Это была явная попытка напроситься на ласку, и я видел это за километр.
– Неплохая попытка, – сказал я. – Но ты меня не убедила.
Она лизнула мою руку, и в конце концов я сдался и провел следующий час, читая и гладя ее, пока мы оба не заснули.
С Кевином мы встретились в здании суда в девять утра и снова принялись обсуждать, как лучше повести себя с Ником Сабонисом, первым свидетелем, который связывает Лори с преступлением. Очень важно заставить присяжных сомневаться в его словах.
Первый вопрос Дилана относился к событиям ночи убийства, когда Ник был вызван на склад, и к действиям, которые он предпринял. Действия были стандартные и выполнены были хорошо – тут ничего не скажешь, но к Лори все это не имело никакого отношения.
Затем Дилан перешел к сути, и вопрос его относился к тому дню, когда Лори по моему заданию отправилась искать улики, которые, по словам Стайнза, он оставил позади стадиона Хинчклифф.
– Она находилась там всего несколько секунд, прежде чем направилась прямо к одежде и ножу, – сказал Ник.
– И вам показалось, что она знала, где находится то и другое? – спросил Дилан.
– Да, – кивнул Ник, – мне именно так и показалось.
– Вы определили, кому принадлежала одежда?
– Это была одежда обвиняемой, мисс Коллинз.
Я мог оспорить этот пункт, но у обвинения были данные анализа ткани и квитанции о продаже, и в данном случае протест привел бы к поражению. Нечего было пытаться доказать, что одежда не принадлежала Лори, тем более что она ей принадлежала.
– А пятна крови? Была ли это кровь подзащитной?
– Нет, анализ ДНК показывает, что кровь на одежде подзащитной принадлежала Алексу Дорси.
Дилан задал вопрос о канистре с горючей смесью, найденной в гараже Лори, а затем перешел ко второй части уравнения – Оскару Гарсии, заставив Ника сказать о ненависти, которую Лори питала к Оскару. Позже он дополнит это показаниями других свидетелей, чтобы подтвердить, что Лори испытывала ненависть, и упомянуть о том, что она была замечена возле дома Оскара.
Дилан, кажется, удивился, что я больше не протестовал, хотя добрая половина сказанного была основана на слухах. Кевин тоже был удивлен. Однако я чувствовал, что все это информация, которую присяжные и так сочтут правдой. А я не хотел, чтобы
Наконец Дилан закончил задавать вопросы Сабонису и переадресовал его мне.
Я всегда считал, что суд не начался, пока не начались перекрестные допросы.
– Лейтенант Сабонис, вы знали Алекса Дорси довольно хорошо, не так ли?
– Мы работали вместе.
– Это был бы хороший ответ, если бы вопрос звучал так: «Как вы с Алексом Дорси работали?» Тогда вы ответили бы: «Мы работали вместе», и мы могли бы продолжать. Проблема в том, что вопрос звучал иначе, и я надеюсь, эта проблема не будет повторяться. – Я сделал паузу. – Я не слишком быстро говорю?
Дилан высказал протест против моего тона, однако Сабонис пропустил выпад мимо ушей. Он был опытным свидетелем и не собирался позволять мне втянуть его в ссору.
– Да, я знал его довольно хорошо, – сказал он.
– И когда той ночью вы увидели тело, вы были расстроены, что человек, с которым вы вместе работали и которого так хорошо знали, погиб?
– Я еще не знал, что это он. Он был обезглавлен, а тело серьезно пострадало от огня.
Я кивнул.
– Значит, его невозможно было опознать из-за состояния тела?
– Я не смог. Потребовался анализ ДНК. – По самодовольному тону Сабониса было видно, что он рад, что ему удалось вставить слово насчет ДНК. Он, вне всяких сомнений, думал, что это сделает мои дальнейшие вопросы по поводу тела беспредметными.
– Да, – сказал я, – мы дойдем и до этого. Значит, если бы не были проведены последующие научные изыскания, вы до сих пор не знали бы, кто был тот несчастный?
– У него на пальце было особое кольцо, которое я заметил в морге. Я видел это кольцо раньше на пальце Алекса.
– То есть вы хотите сказать, что смогли опознать обезглавленное тело по кольцу на пальце, я правильно вас понимаю?
– Я хочу сказать, что кольцо указывало на то, что это с большой вероятностью тело Алекса Дорси.
Я взял кольцо, которое Дилан представил в качестве улики, и вручил его Нику.
– Вы узнаете это кольцо? Это то же самое кольцо, которое было на его пальце в ту ночь?
– Да, – кивнул он, – думаю, это оно.
– Не могли бы вы примерить его?
Ник надел кольцо на палец и посмотрел на меня, будто ждал, о чем я еще его попрошу.
– Алекс, мы так беспокоились о тебе, – сказал я, вздохнув с притворным облегчением. – Нам сказали, что ты погиб.
Топор сделал мне предупреждение даже раньше, чем Дилан успел возразить.
– Прошу прощения, ваша честь, – сказал я, затем вновь повернулся к Сабонису. – Вы и есть Алекс Дорси, не так ли? – спросил я.
Дилан подпрыгнул.
– Протестую, ваша честь! Это несерьезно. Защите известно, кем является свидетель.
– Принимается, – сказал Топор, глядя на меня так, что я, кажется, задымился. – Будьте осторожны, мистер Карпентер.