Первая улыбка Мадонны
Шрифт:
– Сын мой, пока ты жив, ты ещё можешь сделать много добрых дел, - сказал священник и ласково потрепал волосы коленопреклоненного мужчины.
В глазах подвыпившего горожанина как солнце зажглась надежда. Он благодарно облобызал руку старика и сбежал. Судя по сияющему лицу и безумному взгляду - побежал искать, где бы можно совершить добрые дела. Священник приглашающее взмахнул нам рукой. Я было замялся, но Софья решительно дёрнула меня за руку и потащила к ступеням.
Как в винном дурмане, как во сне, я поднялся наверх, ступил к порогу. Замер в испуге. И тут
Всё дальнейшее прошло как в тумане. Я невидящим взглядом скользил по внутреннему убранству церкви, по строгим лицам на иконах. Меня что-то спрашивали, я соглашался со всем, кивал... Знали бы мои бывшие родственники, где их трусливый Кирилл оказался сегодня... днём...
А потом я долго стоял и молчал. Молчала Софья, сжимая мою руку. Наконец священник благодушно произнёс:
– Мне очень приятно, что вам не хочется покидать это святое место, молодой новобрачный! Но знаете, мне надо разыскать моего помощника... Или детишки помогут мне, старику?
Ребятня согласно защебетала и стайкой вылетела в город на поиски зловещего Анастасия, доводившего даже стойких мужчин до паники и истерики... Старик ещё раз благословил меня и мою новоиспечённую жену. Неожиданно двери церкви распахнулись - и внутрь вбежали два молодых щёголя и две растрёпанных девицы. Они рухнули около священника на колени и одновременно заговорили. Тот поднял руку - молодые испуганно замолкли - и устало уточнил:
– Вы встречались с Анастасием?
Те испуганно загомонили. Старик вздохнул и взглядом попросил меня, Сеньку и мою тёщу удалиться, дабы он мог успокоить других своих прихожан. И мы молча подчинились.
Уже за порогом тёща наконец-то благословила нас - и ушла домой, готовить еду. Моя юная жена было кинулась к матери - вернуть ей шаль, но та устало улыбнулась и сказав:
– Оставь её себе. Пусть тебе будет хоть какой-то свадебный подарок от нас, - быстро ушла к оставшимся заботам и ребятне.
Мы с Софьей остались одни, связанные навеки и одновременно такие свободные. Взялись за руки и медленно побрели по улице. Как-то сами собой вышли за городскую стену, пересекли мрачную землю, ободранную человеческой жестокостью, и окунулись в душистый луг. Там повалились на душистую траву и долго молчали, разглядывая небо, потом нашли ручей, вдоволь напились. И наши животы одновременно заворчали. Значит, в новой жизни мне нужно чем-то питаться. Но чем?..
– Разыщу редактора того журнала и одолжу у него несколько листов и перья с чернилами, - и я решительно направился к грязной старой серой мрачной городской стене, угрюмо наблюдавшей за нами и беззаботным лугом сверху.
– Хочешь раскрыться?
– Надо же нам с тобой на что-то жить!
Мы быстро, но неохотно направились к городу. И почти вышли к кромке луга, как из-за стеблей
– Вы опять предаётесь разврату, проклятые грешники?!
– начал он укоризненно.
От его появления мне захотелось сплюнуть. Насилу удержался. А моя молодая жена недоумённо взглянула на парня и уточнила:
– Ты - Анастасий?
– Да, меня нарекли Анастасием, блудливая дочь Е...
– А-а, так это от вас в последние две недели люди сбегают как от чумы?
– перебила она его с улыбкой, - Странно, вы совсем не кажетесь страшным...
Молодой и рьяный священник от потрясения утратил дар речи, правда, быстро оправился и начал:
– Побойся Бога, грешница! Ты при дневном свете предаёшься тут разврату с этим молодым блудливым...
– А зачем его бояться?
– спросила Софья с детской наивностью.
Парень разразился долгой и гневной тирадой о Судном дне, об Аде, о грехе Адама и Евы...
– Бог не может быть таким злым, - девица нахмурилась.
– Почему?
– растерялся священник.
– Он создал это солнце, так?
– Так...
– Бог создал солнце, а оно светит на всех, - ответила моя жена и вдруг весело улыбнулась.
Аромат цветов нежно обнимал нас, солнце играло на её русых волосах, превращая отдельные русые пряди в рыжие... Впервые я залюбовался ей, как женщиной...
– Солнце светит на всех, - повторила Софья и расцвела неземной улыбкой, - Солнце светит и на невинных детей, и на убийц. И на добрых светит, и на злых. Оно греет всех и ни в чём никого не укоряет. Значит, Бог хотел, чтоб Его любовь вечно была с нами и грела нас всех. Значит, Он верит в нас. Зачем мне Его бояться, если Он много веков верит в нас и настолько любит нас, что подарил нам это живительное и щедрое солнце?
Жена потянула меня за руку, и я побрёл за ней, не отрывая взгляда от её лица. В это время я пошёл бы с ней куда угодно, даже в Ад. Священник долго вопил нам что-то в след...
Редактор поначалу не поверил мне, что я и есть тот самый Кирилл Тайна. Однако же впустил нас в дом, вручил мне десять листков, перо и чернильницу.
– Докажи мне, написав историю не более, чем на десяти листах, - сказал он насмешливо, - А то много вас, Кириллов, нынче развелось. Сегодня я аж троих выпроводил. Вчера - семерых. Прямо проходу от вас, Кириллов, не стало! Лезете изо всех щелей, как тараканы! А всё с появления того таинственного писателя!
Я сидел за столом и писал, писал почти беспрерывно, только на краткий миг отрываясь от бумаги и смотря на сидевшую в кресле напротив, моего ангела, мою Мадонну. Когда протянул исписанные листы редактору, сидевшему с другого края стола, тот удивлённо заметил, смотря на большие часы, висевшие на стене:
– Ещё и часу не прошло!
– тут он посмотрел на листки и узнал мой почерк. Аккуратно положил мой новый рассказ на стол, выровнял стопочку листов, поднялся из-за стола и кинулся жать мне руку.