Первая жена
Шрифт:
— Ты про что вообще? — не понимаю поначалу.
Майя захлебывается объяснениями:
— Ладно, на втором скрининге, может и не видели аномалий, но на третьем должны были! Они должны были еще на этапе беременности увидеть, что у нее с сердцем не так! И в первые месяцы, когда ходила к педиатру. Но мне ничего не говорили про ее проблемы с сердцем. Оно все потом вскрылось… А я еще деньги им всем совала, и узистке и другим. Я ненавижу наших врачей…
Слушаю это и обалдеваю от качественно новой информации.
Когда
— Что за бред, Майя? — я хмурю брови. — Разве такое может быть?
— Не бред! — она смеется сквозь слезы. — Я состою в группе мамочек, которые воспитывают детей-сердечников, разных историй наслушалась. В поликлинике ставят нормальные значения, чтобы не нести ответственность и не портить общие показатели. Типа у нас все в порядке, а если у вас проблемы, решайте их где-то в другом месте… У меня не у единственной ровно такая же история!
В ее голосе столько гнева, столько скрытой боли, что поневоле проникаюсь.
— Если бы я с самого начала знала, может по-другому все было бы! — стонет Майя. — Я бы с самого рождения была к ней более внимательна, я бы как-то предусмотрела, я бы…
Ее голос срывается, она закрывает лицо руками.
А я сжимаю кулаки.
Гандоны… Равнодушные гандоны…
Есть, конечно, нормальные, ответственные. Но есть и такие вот гандоны.
— Это все так тяжело, Артем!
Когда Майя снова начинает плакать, моя нервная система попросту не выдерживает. Я тянусь к ней, сгребаю в объятия, начинаю шептать какую-то ересь по типу:
— Успокойся, пожалуйста, все наладится, вот увидишь.
А сам изнутри аж вибрирую от ее непосредственной близости. Пусть плачущая, но она со мной, совсем рядом, вплотную.
Сам не понимаю, как начинаю целовать ее лицо.
Сначала лоб, потом глаза, мокрые щеки, нос…
Сладкие-сладкие губы.
Втягиваю их в рот, с удовольствием просовываю между них язык. Приятно до дрожи, и голову кружит. И все проблемы из памяти стираются на раз.
Я долго ее целую, несколько минут так уж точно. И так мне кайфово, что даже не сразу понимаю, что дева изволит общаться.
Ее голос еле прорывается через пелену моего удовольствия.
— Что ты делаешь? — спрашивает Майя.
— Успокоить тебя пытаюсь…
А что? Не соврал даже.
— Вот так? — Майя отстраняет от меня лицо.
— По-другому не умею, прости, — пожимаю плечами.
— Ты же женат! — охает она.
Женат, факт. Но только на бумаге. И еще вчера Майю это не особенно волновало. Не то чтобы я дал ей возможность из-за этого переживать…
— Из-за твоих выкрутасов в ресторане жена вчера от меня ушла, — говорю как есть.
— Из-за моих? — Майя хлопает ресницами.
Получается невинно так… Невинный,
Впрочем, сейчас я не настроен устраивать разборки.
— Опустим нюансы, — качаю головой. — Факт остается фактом. Она ушла. Давай сделаем так, чтобы все было не напрасно.
— Как ты себе это видишь? — щурит глаза Майя.
Как, как. Каком кверху, как у нас в детдоме шутили.
— Ты очень много говоришь, женщина, — рычу на нее. — Мы вроде вчера договорились, что ты меня беспрекословно слушаешься, вот и продолжай в том же духе.
Сказав последнее, хватаю Майю, усаживаю к себе на колени и продолжаю целовать.
Глава 10. Отъезд
Майя
— Собирайся, моя кошечка, скоро за нами заедет… — я на миг останавливаюсь, думая, как представить Артема Полине.
Если скажу правду, что приедет папа, она же к этому обязательно прицепится.
Полина, как и все дети, очень хочет папу. Не раз просила меня где-нибудь его для нее достать, как будто это такой дефицитный товар, который, если постараться, обязательно раздобудешь. Но Артем-то пока ни словом не обмолвился, готов он ее признать или нет, поэтому рано для таких объявлений.
— За вами заедет дядя донор спермы, — ляпает за моей спиной сестра.
— Ленка! — фырчу на нее.
— А что? — разводит она руками. — Где я сказала неправду? Только дяди доноры спермы ведут себя так, как он.
Молча хлопаю себя ладонью по лбу.
Моя язва-сестричка неумолима. Артем всегда будет для нее гадом и сволочью, как, впрочем, был и для меня еще совсем недавно.
Но…
Я чувствую, что поездка в столицу изменит все.
Смешно, что еще вчера утром меня пугала перспектива оказаться с ним в одной машине, а теперь мы втроем летим в Москву. Но раз уж судьба так распорядилась…
Я чувствую, что, возможно, настал тот самый момент, которого я втайне ждала.
Думаю, он готов признать Полю.
Я надеялась, что рано или поздно это случится, ведь должен же и в нем хоть когда-то проснуться инстинкт родителя. И вот, кажется, свершилось. Иначе зачем бы он решил нам помочь? Не по доброте душевной, уж точно. Артем не из таких.
Вчера утром там, в кабинете главврача пафосной клиники, куда он меня привез, я четко почувствовала, что он проникся, что что-то в нем изменилось, и сильно. А может, его пробрало еще вчера, когда я показывала ему фото. Может, за ночь прокрутил в голове все, что я ему говорила, и сделал для себя выводы. В любом случае что-то да изменило взгляды этого упертого мужчины.