Первая жена
Шрифт:
Мне, если честно, самому уже хреново дальше некуда.
Представить не могу, как крошку Польку положат на операционный стол. А главное — что я буду делать, если все пойдет по хреновому сценарию.
Дальше все происходит очень быстро.
Полину увозят на каталке, а Майя замирает в коридоре, перед входом в операционный блок.
— Пойдем, — тяну Майю за руку.
— Куда? — спрашивает она.
При этом делает большие глаза.
— В отель, — пожимаю плечами. — Или хочешь, по городу погуляем. Хотя, как по
— С места не сдвинусь, — вдруг заявляет Майя.
— Ты не слышала анестезиолога? Операция будет длиться несколько часов. Ты всерьез хочешь провести это время в коридоре? Тебе все равно сразу позвонят, как все закончится, зачем…
— С места не сдвинусь, — повторяет Майя упрямо. — Мое место здесь.
На это мне остается лишь пожать плечами. Как оказалось, Майя — упрямейшее создание, когда дело касается дочки.
— Иди, если хочешь, — говорит она.
При этом цепляется за мою руку. Будто на самом деле не верит, что я уйду.
Не то чтобы я собирался… Если ее место здесь, значит и мое тоже.
— С тобой буду, — обещаю ей.
Отчетливо слышу вздох облегчения. Я нужен ей!
Артем
Я сижу рядом с Майей на банкетке в коридоре. Ждем завершения операции.
Постепенно Майя совсем деревянеет. Смотрит в окно, а точнее в одну точку на подоконнике, и практически не двигается, даже, кажется, дышит через раз, чем изрядно меня пугает.
Я испробовал все что мог, чтобы ее отвлечь.
Три раза предлагал ей кофе.
Четыре раза выпить воды.
Пару раз пытался сманить Майю в местный кафетерий, чтобы перекусить…
Чую, еще одно предложение с моей стороны, и буду послан в жопу или даже на хуй.
Майя так не выражается, конечно.
Она деликатная не в меру, этим в свое время также меня привлекла. Я ведь матерщинник, а она…
«Артем, у меня от твоих ругательств уши сворачиваются в трубочку».
«Артем, так нельзя разговаривать с людьми…»
И так далее и по тому же месту.
Как школьника меня отчитывала, и пофиг, что я старше почти на семь лет.
Вежливая и интеллигентная не в меру, хотя мы оба выросли в детдоме. Правда, я туда был сдан с рождения, а она попала в шесть лет, когда погибли ее родители. Наверное, поэтому Майя в разы мягче, чем я. Видно, ее до шести лет как-то по-особенному растили, носились с ней как с писаной торбой, раз в результате получилось такое чудное чудо.
И вот сидит мое чудное чудо с искусанными от волнения губами. Кожа бледная, даже, кажется, серая. Дышит тяжело, в одну точку смотрит. А я…
А я ни хрена с этим сделать не могу.
Чувство абсолютной, тотальной беспомощности зашкаливает.
Нет ничего хуже, чем когда твой близкий человек страдает, а ты
У меня уже начинается от всего этого нервная почесуха.
Главное — спросить ни у кого ничего нельзя. А уточнять, когда должна закончиться операция, вообще, как оказалось, плохая примета.
Живем в двадцать первом веке, телефон давно заменил компьютер, люди в космос летают, на Луне участки покупают, а мы до сих пор в приметы верим, сука.
— Май, ты как? Порядок? — спрашиваю у нее.
— Ага, — кивает она и снова поворачивается к окну.
Говорить с ней сейчас — абсолютно бесполезное занятие.
Ответит и снова давай кусать губы да мять в ручку сумочки. А взгляд у нее какой… Как у испуганной косули, на которую направили винтовку.
Я присаживаюсь ближе, осторожно обнимаю ее за талию, прикасаюсь губами к макушке. А она едва замечает.
Чувствую, как от нервного перенапряжения ее начинает трясти, и мне уже хочется биться лбом об стену.
Кажется, проходят дни, прежде чем перед нами возникает медсестра.
Майя вскакивает, смотрит на нее умоляющим взглядом. Я тоже, понятное дело, встаю рядом с ней.
Медсестра сообщает:
— Операция прошла успешно, Полину перевели в палату интенсивной терапии.
После этого известия я с шумом выдыхаю и буквально ловлю Майю, потому что от резкого облегчения она чуть не падает в обморок.
Артем
Следующие несколько дней, пока Полина находится под пристальным вниманием врачей, мы с Майей практически не разлучаемся.
После удачной операции Майя буквально ожила. Дышит энергией, позитивом, лучится хорошим настроением. Она — будто прежняя девятнадцатилетняя девчонка, которая так понравилась мне когда-то.
Ей разрешают приходить днем, проводить с девочкой несколько часов.
Я каждый раз привожу ее сюда лично. Наверх не подымаюсь, потому что у них там стерильность, и к малявке пускают только мать. Но и в стороне от всего не остаюсь. Не ухожу, жду Майю в кафетерии. Сижу с ноутбуком, разгребаю срочные дела.
Вот и сегодня привожу ее в клинику, обнимаю, прикасаюсь губами к губам, как всегда делаю, прежде чем она уходит.
— Ну что, я пойду? — спрашивает Майя, легко сжимая мою ладонь.
— Ага, давай, — киваю. — Скажи ей там, что я передавал привет, ладно? Кукольный домик ее ждет, скучает. И остальные игрушки…
Коих мы с Майей для нее накупили уже прилично. Майя ей каждый день показывает новые фото, чтобы подбодрить.
— Хорошо.
Майя мне улыбается и уходит. При этом оглядывается, тепло смотрит.