Первая жертва
Шрифт:
– Мне не нужны ваши мысли, офицер. Иначе я начну думать как вы. А это заведет нас в тупик.
– Это почему же? – удивился коп.
– Но вы ведь уже там? – агент скривился. – Хотите, чтобы я был с вами солидарен?
– Мистер Уэбб, видимо, хочет сказать, что зная вашу логику и ход движения мыслей по делу, он рискует потерять объективность и подспудно будет склоняться и к вашей версии событий. А это опасно тем, что может увести следствие в неверном направлении и тогда свежий взгляд специалиста – профайлера станет таким же замыленным, как и ваш, детектив, –
– Кто этот русский? – спросил он при случае Алестера, когда они вышли из кабинета. – И зачем он здесь?
– Не стоит его недооценивать. Его мозг острый как бритва и мне кажется, что он сможет сильно нам помочь.
– В чем же его особенность?
– Пока не знаю, – скупо отвечал Уэбб. – Но, думаю, он способен проникать в мысли серийников. Способен думать, как думают эти выродки. При случае поинтересуюсь, как ему удавалось их находить.
На изучение дела и беседы с детективами ушло несколько дней.
– Собственно, мы готовы предоставить профиль предполагаемого убийцы, – сообщил агент ФБР шерифу Фостеру. – Соберите всех.
Когда большая комната была заполнена детективами, расследующими дело о насильнике и серийном убийце, терроризирующем весь город, Алестер Уэбб принялся описывать искомого субъекта. Доктор Вревский сидел чуть поодаль, в стороне, и внимательно слушал своего временного напарника, слегка кивая головой в знак согласия. Когда агент закончил, на какое-то мгновение стало тихо.
– Чертов псих еще хочет славы, – вдруг проворчал один из копов.
– И он ее получит, – ответил Уэбб. – Есть вопросы?
– Но нам этого мало. Под такое описание может попасть уйма народу.– Это уже что-то, – рявкнул шериф. – До сего дня мы и толики из услышанного не знали.
Алестер встретился взглядом с Виктором и вдруг по мановению внезапной неведомой силы произнес, что если его коллега, доктор медицины, желает что-либо дополнить, то может это сделать.
– С удовольствием, – профессор встал и вышел на центр комнаты перед жесткими и скептическими взглядами полицейских.
– Будете читать нам лекцию, док? – брякнул кто-то и отовсюду раздались ехидные смешки.
– Поговорите мне, – скупо осадил подчиненных Бен Фостер.
– Отнюдь, – совершенно не смущаясь, уверенно начал Вревский. – Но кое-что все же скажу. Мой коллега очень точно описал субъекта. Мне остается добавить лишь несколько деталей. Наш парень вряд ли является близким знакомым жертв.
– Это и ослу понятно! Между ними нет связей, и круг общения разный. Мы рылись даже в их грязном белье, и ни малейшего намека на контакты.
– Дерек! – рявкнул шериф.
– Возможно, он не местный, – не обращая внимания на выпады, продолжил Вревский. – Если вы не смогли обнаружить его ДНК во всем Солт-Лейк-Сити, так может быть он приезжий?
– Мы думали об этом, – вставил другой детектив. – И разослали его ДНК по полицейским департаментам других штатов.
– Вместе
– В этом есть необходимость? – удивился шериф.
– Еще какая, – ответил Виктор. – Ведь Миранда Вуд не является первой жертвой искомого субъекта. Как и Глория Уокер не является его пятой и последней жертвой.
Воцарилась тишина. Копы удивленно переглядывались между собой, Уэбб внутренне злился на русского психолога, который утаил от него свои выводы.
– На чем основывается ваше утверждение? – спросил Дерек Мюррей.
– На профессионализме маньяка. Никаких улик. Только сперма, но ее он оставляет, следуя своему плану. И следы ботинок на примятой траве. Больше ничего. Никаких свидетелей. Тщательная подготовка. Хладнокровие и четкое исполнение. Вплоть до финальной части ритуала. Затем вспышка ярости в момент насилия и убийства, при которых проявление подобного самоконтроля говорит о некоем опыте. Ведь дальше субъект не развивается в понимании этого самого опыта, но прогрессирует в желании удовлетворить свою похоть, а значит…
Профессор сделал паузу.
– …он применяет опыт, приобретенный им ранее, – тихим голосом закончил за него Уэбб.
– Совершенно верно!
– Черт возьми! – рявкнул шериф. – Дайте запросы в другие штаты на аналогичные случаи насилия и убийств. И чем скорее, тем лучше!
– Я дам запрос в ФБР, – произнес Алестер. – Проверим аналогичные случаи по всей стране по нашей базе.
– Ищите также нападения на женщин с целью изнасилования, где жертва выжила и внешне схожа с нашими жертвами. Возможно, есть свидетель.
– А если нет? И что нам даст эта информация?
– Нам нужна первая жертва, – ответил Вревский. – И почему это так важно вам лучше меня скажет агент Уэбб.
– Первая жертва всегда особенная. Она самая желанная и больше других может рассказать о скрытых потребностях маньяка. Как правило, первая жертва может быть знакомой лично, и на ней больше всего существует вероятность совершить промах. Оставить для нас что-то, что позволит найти убийцу. К тому же, она первая, а первый блин почти всегда комом. В тот момент серийник не имеет достаточно опыта и волнуется как подросток при первом свидании со своей первой возлюбленной. Он боится почти также как и жертва, потому что неопытен. Вот почему важна первая жертва.
– Вы говорите никаких улик? Но ведь ДНК – самая убийственная улика! И он ее оставляет.
– Это преднамеренно. Это часть его замысла, важная составляющая его одержимости. Представьте Да Винчи или Боттичелли, которые не нанесли несколько важных мазков на свои холсты – стали бы они тогда величайшими художниками? Получили бы полное удовлетворение от своих работ? Смогли бы донести обществу свою идею?
– Бог мой, ну и сравнение! – скривился Мюррей.
– Зато точно подмечено. Ладно, все ясно. Еще что-нибудь? – шериф полиции был угрюм, но внутренне чувствовал, что с появлением Уэбба и Вревского расследование примет новый вектор движения.