Первая жизнь, вторая жизнь
Шрифт:
Сема подумал, что перед ним деревенский дурачок – Васильки находились как раз за рощей. Но он ошибся.
– Женек, ты чего такое тащишь? – обратился к «дурачку» Виталя.
– Здрасьте вам, – поприветствовал всех Женек. – Это мята. – Он приподнял бидон. – В чай добавлять. А емкость пригодится для его кипячения.
– А рухлядь на что?
– Раритет, – не согласился с ним Женек. – Таких сейчас не найти. Только в деревнях на чердаках.
– И зачем он тебе?
– Не мне – Лехе. Старые советские транзисторы лучше всех волны ловят, и он из них локаторы мастерит.
Ткачев
Тот усмехнулся. Понял, что Сема думает о чудаке в женских очках (теперь это стало очевидным) и с транзистором.
– Знакомьтесь, девочки, мальчики, это Женя, – представил его Виталя. – Он охотник за привидениями.
Семен не смог сдержаться, рассмеялся.
– Зря ржешь, – сердито буркнул Пименов. – Они с Лехой-напарником зафиксировали около сотни случаев паранормальной активности. То есть не просто стали свидетелями, а получили доказательства этому.
– Это здорово. И какие?
И обратился он непосредственно к Евгению.
– Есть записи, фотографии. Целый архив. Могу показать.
– И ни одного привидения? – кисло улыбнулся Семен. – Вот на него посмотрел бы.
– Эта возможность тебе представится, – с достоинством ответил ему Женя. Он не обиделся. Привык, видимо, к тому, что его всерьез не воспринимают. А когда снял очки, чтобы утереться, оказалось, что у него очень умные и живые темно-карие глаза.
– Сегодня полнолуние, и мы ждем гостей с того света.
– Сегодня? – встрепенулся Виталя.
– Да. Поэтому мы с Лехой и приехали сегодня. Пришлось отгулы взять на работе.
– Кстати, где он?
– В деревне остался. Там девушка…
– Эй, я вас нанял, ребятки. Так что первым делом самолеты… – Как бы ни протестовал мальчик Виталя против просмотра советских фильмов, но все же сюжеты, образы, цитаты врезались в его память.
– Ты не дал мне договорить. Там девушка печет для нас пироги. Леха ждет, когда поспеют.
– Как ее зовут? – полюбопытствовала Лола.
– Вика.
– Неплохо знаю ее. Стряпуха отменная. И молоко их корова дает удивительно вкусное.
– Да, но… – Он сконфузился. – На желудке потом как-то не очень было.
– Пронесло, что ли? – хохотнул Виталя. – Так это с непривычки. Мы, городские, пьем порошок. А тут настоящее. А теперь скажи, Женек, в какие кусты лучше не ходить?
Евгений стал что-то лепетать, еще больше смутившись, но Лола позвала всех в гости. В доме туалет, пусть и необорудованный, имеется летний душ, кровати, если кто захочет отдохнуть, чай, кофе…
– А наливка осталась? – встрепенулся Виталя.
– Наверное. Но ты же за рулем.
– Я остаюсь. Сегодня же полнолуние. А ты, Сема? – Он хлопнул Ткачева по спине.
– Как я такое пропущу.
– Вот и отлично. Тогда погнали в Васильки. Женек, ты с нами?
Тот, поморщившись, потрогал живот и закивал.
Лола жила в дивном доме. Ветхом, запущенном, но все равно красивом. Но, скорее всего, он сохранил старославянскую прелесть в виде наличников и чердака-скворечника именно потому, что не обновлялся. Такие избы люди кирпичом обносят или сайдингом, и они теряют свой колорит.
– Твои
– Прабабушка рассказывала мне, что ее мать была в тесных отношениях с князем Филаретовым.
– Последним хозяином? – припомнил рассказ Витали Ткачев. – Тем, что себе пулю в лоб пустил?
– Да.
– Но он же был стариком.
– Скончался в шестьдесят семь. А с моей прародительницей он раньше, как сейчас говорят, «мутил». Но если не в деды, то во взрослые отцы ей все же годился. Когда их роман закончился, князь ей дом выстроил, приданое справил хорошее, а лучше этого всего – отправил в Калугу учиться. Там она мужа и нашла. С ним вернулась в деревню, стала училкой, родила дочь. Увы, только ее. Через шесть выкидышей прошла. Кто-то поговаривал, что это из-за проклятия княжеского дома. Он и сам сколько детей потерял, но уже рожденных. А это даже страшнее…
– Пименов рассказывал, я знаю.
– Лолоша! – донесся зычный голос Витали. – А маманя твоя где?
– На море уехала. Я ей автобусный тур подарила.
– Какой тур? – не понял Пименов. Они уже прошли в комнату и увидели его распластавшимся на кровати. – Автобусный? На море? Разве такие бывают? – Где ему было знать? Он даже по городу никогда не ездил на маршрутках.
– Наливка в подполе. Хочешь – доставай.
Она не особо с ним церемонилась. Была вежлива, доброжелательна, смеялась над шутками, ласково прикасалась и позволяла поглаживать свои прекрасные ягодицы, но не заискивала и не сюсюкала…
Молодец.
Лола все больше нравилась Семену.
Через полчаса они всей компанией сидели в саду под старой яблоней, которая давно не плодоносила, но создавала тень. На столе, покрытом потрескавшейся и выгоревшей клеенкой, стояла сладкая настойка, и она же, разведенная до крепости вина, но уже в графине, а не в бутылке; дымились пироги с капустой, картошкой, консервами, радовала глаз снятая с куста клубника – ее тоже принесла Вика.
Вокруг сидели люди – Лола, Виталя, Сема, Женя, второй охотник за привидениями Леха, его деревенская пассия и весьма колоритный кадр по имени (или кличке) Фил. Он прибился к компании случайно. Проходил мимо, увидел незнакомых людей, заговорил, а уже принявший на грудь Пименов пригласил его к столу. Именно в этом состоянии Виталя заводил друзей. Пироги пошли на ура! Давно Сема не ел таких. Алкоголь пить не стал. Как и Женя. Леша с Лолой винишком баловались. Остальные наливкой, пока Фил не сбегал за самогоном, выклянчив у Пименова пятьсот рублей.
– Зря ты дал ему деньги, – покачала головой Вика. Очень милая девушка, хоть и излишне пышная. Пока ее двадцатилетнее тело выглядело пристойно, но через пять-семь лет оно поплывет, как раскисшее тесто. – На них он себе купит два литра первака и будет до конца недели куролесить.
– Не, Фил – нормальный чувак. Он не подведет. Сказал, самогонки на хрену принесет, значит, принесет. Кстати, почему его так зовут?
– Полное имя Филарет, – пояснила Лола. – Его предки конюхами у княжеской династии работали. И старших сыновей называли одинаково: Филаретами. Баре наши померли давно, но семейная традиция жила еще несколько десятилетий.