Первенец
Шрифт:
Страх перед змеями не помешал бы нам вернуться в дом дяди Самсона, этого страха просто больше не было. Но вряд ли нам хотелось знать, чем закончился опыт обретения вещего черепа. Говоря точнее, не было ровным счетом никакой необходимости знать это, потому что нападение мерзких тварей из того, что образовалось на плечах Мити вместо его юношеской бедовой головы, осталось в прошлом, которое мы отсекли от себя. Когда мы это сделали, не могу сказать точно, но что это случилось, я уверен. Происшествие в доме дяди Самсона перестало существовать для нас таким образом, словно и вовсе никогда ничего подобного
Мы должны были продвигаться вперед, и мы шли, повинуясь той бесцельности кружения по замкнутому кругу, которая сама по себе и была целью. Светало. Под крик петуха, огласивший пронизанные серой мглой окрестности, мы вошли в деревню, которую я тотчас узнал: здесь я оставил Рыбу. Это было довольно странно, поскольку та деревня располагалась близко от города, а если мы действительно вышли из дома дяди Самсона, то должны были находиться как раз далеко от него.
Я так устал, что у меня, кажется, пошла кровь горлом, во всяком случае я ощутил во рту ее вкус. И он меня порадовал, он говорил о жизни и звал к битве за истину. Помогая мне верить в собственную подлинность, он и был моментом истины в той шаткой действительности, где деревеньки словно перемещались по воздуху, а человеки перебирались и тасовались, как колода карт. Я сел на придорожный камень и в двух словах рассказал Полине, кто такая Рыба и что меня с ней свело.
– Она враг, - твердо заявила Полина.
Безапелляционное до дикости и наглости заявление! Кровь бросилась мне в голову, и я выступил на защиту Рыбы.
– Так уж и враг!
– крикнул я.
– Она спасла мне жизнь. Еще надо доказать, что она враг!
– Все было подстроено, - с убийственный спокойствием возразила Полина.
– Сцена, которую разыграли только для того, чтобы ты попался в сети, поверив в доброту этой Рыбы. Она - враг.
– Вон ее дом, - сказал я, тыча пальцем в предрассветную мглу.
– Я предлагаю войти. Враг она или нет, а приют она нам даст. Я полагаю, мы заслужили отдых.
С этим Полина согласилась. Как только я встал с камня и мы направились к дому, в его окнах, обращеных на улицу, вспыхнул свет. Нас уже ждали, и у меня мелькнула шальная мысль, что, избери мы другой путь, ведущий мимо этого дома, он так бы и не ожил. Но вариантов тысячи, и невозможно знать, какой из них лучше. Невозможно угадать, какой путь выведет тебя из лабиринта.
Оставив Полину у крыльца, я бесшумно прокрался к окну и заглянул внутрь. В комнате за столом сидели Рыба, Скорпион, Овен, Телец и даже Водолей, которого, помнится, предварительно умертвив ударом массивной пепельницы, безуспешно запихивали в пасть рисованного чудища. Выходит, нечистый так и не принял жертву, и эта уважительная причина побудила Водолея воскреснуть из мертвых. Вся компания мирно завтракала. Мне бы испугаться и вспомнить об осторожности, однако я уже перешагнул черту, за которой обычное и привычное знание, чего надо бояться, утрачивалось. Я вернулся к Полине и сказал громко:
– Все в порядке, можно входить.
После этого, беззаботно топая на крыльце, хлопая дверями, мы вошли в дом. Завтракавшие повернули головы и спокойно посмотрели на нас. Их взгляды не выразили ни удивления, ни смущения, ни радости; на нас устремились взоры безучастных, я бы сказал, туповатых людишек.
– Гостям мы всегда рады, - сказал Скорпион, приветливо улыбаясь, даже таким ранним. Прошу к столу.
– Итак, ты помирилась с отцом?
– спросил я Рыбу.
– Он простил тебе твое предательство?
– Я не понимаю, о чем вы говорите, - ответила Рыба, опять же не выразив ни малейшего удивления.
– Вот мой папа...
– Она тихо и медленно повела рукой в сторону Скорпиона.
– Мы с ним и не ссорились.
Я перевел взгляд на Водолея.
– А как ваша рана, которую все мы, не иначе как по простоте душевной, приняли за смертельную? Зажила? И даже огонь оказался вам нипочем?
– Все это какие-то странные речи, - ответил парень, пожимая плечами. Сначала вы удивляете мою невесту, заявляя, что она будто бы ссорилась с отцом, а теперь и меня...
– Не заметил, чтобы ваша невеста очень уж удивилась, - перебил я.
– У нее есть основания показать, до какой степени она удивлена. Но она вправе и не делать этого. А вот я как раз очень удивлен, что отнюдь не намерен скрывать.
Так, не по крестьянски велеречиво, ответил на мое замечание этот человек от земли.
– Я удивлен тоже, - вставил Скорпион.
– Сдается мне, вы принимаете нас за кого-то другого. А это, согласитесь, странно. Разве мы производим впечатление не тех, за кого себя выдаем?
– А за кого вы себя выдаете?
Скорпион невозмутимо и обстоятельно разъяснил:
– Мы простые крестьяне, труженики полей. Мы встали ни свет ни заря, чтобы отправиться в поле и убрать урожай. Мы отправимся туда всей семьей я, мои сыновья и дочь, а с нами и жених моей дочери. И мы будем работать на ниве с рассвета до заката, работать не покладая рук и не разгибая спины. Такова наша крестьянская доля.
– Прекрасно, прекрасно...
– Я, изображая восхищение, покивал на эту безупречную биографию, вмененную моим недавним гонителям.
– А как же разные фантазии? Куда подевалось ваше богатое воображение? Вы больше не мечтаете заполучить вещий череп?
Скорпион снисходительно усмехнулся, обвел взглядом свое семейство, ожидая от него поддержки в трудном споре с моей недоверчивостью. Но остальные, казалось, и не прислушивались к разговору. Заскорузлыми пальцами они чистили картошку и запихивали себе в рот.
– Мы люди простые, и над нами легко смеяться такому образованному человеку, как вы, но мы не какие-то там чудаки, пустяками не занимаемся, сказал Скорпион.
– И о вещем черепе никогда не слыхали?
– Почему же, напротив! Мы читали о нем в книжке вашего дяди. Мы вообще поклонники таланта дяди Самсона. И только в этом смысле мы интересуемся вещим черепом, а чтобы верить в его реальное существование и отправиться на его поиски... такой наивности, прошу прощения, у нас нет.
Я сел за стол и пригласил Полину последовать моему примеру.