Первенец
Шрифт:
Вселенная привела детей к матери и больше они не расставались. Даже спустя сорок циклов Аттия жила проблемами своих мальчишек. Помогала Северине с дочерью и вот теперь приглядывала за Куной, пока Наилий воевал с легарцами.
– Жаль, что вы уезжаете, - вздохнула Куна, подойдя к перилам, - я так привыкла к нашим вечерам у камина, разговорам, вязанию.
– Не печалься, девочка, сойдутся звезды на небе - еще увидимся. Ты только береги себя и Дариона. Хорошо?
– Хорошо, - эхом повторила Куна и уткнулась носом в плечо Аттии. От волнения стало совсем худо: голова кружилась,
– Куна, тебе плохо?
– Аттия крепко взяла под локоть и не отпускала.
– Пойдем в дом.
– Нет, мне на воздухе лучше. Жарко натопили. Душно.
Вдвоем они добрались до скамьи на веранде и Куна грузно осела на крашенные доски. Симптомы недомогания навалились сразу и все вместе. Хорошо бы лечь, но на улице не стоит. Матушка что-то спрашивала, но её голос тонул в вязкой тишине, затопившей по самое горло. Кажется, вышел Наилий и хотел поднять со скамьи, но боялся сильно тянуть за руки, а Куна не могла сама встать.
– Публий!
– крикнул генерал сквозь тишину, и Куна поморщилась от головной боли. Откуда-то перед закрытыми глазами взялись крошечные блестящие мошки. Они кружились в воздухе и норовили сесть на нос. Мошки. Зимой.
– Куна, открой глаза, - жестко потребовал военврач и прохладными пальцами взял её за запястье. Вокруг хрустел под военными ботинками снег и далеким шумом слышались чужие голоса. Откуда здесь так много цзы’дарийцев? Охрана приехала?
– В гостиную её на диван, - распорядился Публий, - я скажу, как нужно положить. Осторожно!
Мир завертелся перед глазами до нового приступа тошноты. Куна то зажимала рот, то пыталась обнять живот и расстроилась, снова оказавшись в жаркой гостиной.
Её как куклу раздели и уложили на диван, вместо пальцев военврача плечо охватила манжета, и противно запищал тонометр. Публий всегда обследовал молча, да и потом редко что-то объяснял. Легче стало, когда по вене пошел препарат и Куна, наконец, всех разглядела.
Наилий, распахнув теплую куртку, сидел рядом на стуле. Военврач суетился у медицинского кейса, а дверь подпирал широким плечом тот самый лысый начальник охраны. Никто не звал его по имени, только по фамилии - Рэм.
– Что с ней?
– нервно спросил генерал.
– Пока высокое давление, остальное скажу позже.
Публий сам задрал подол платья и стал ощупывать живот, потом прицепил датчик и включил на всю гостиную стук маленького сердца Дариона.
– Сердцебиение в норме, но я бы посмотрел кровообращение в сосудах. Предлежание тазовое, а ей точно разрешили перелет на таком сроке?
Генерал молчал, а Куна мучительно вспоминала, что говорил акушер из лаборатории генетики. Бездна, она ведь не спрашивала про перелет!
– Даже с аппаратурой и под контролем нельзя?
Наилий не успевает договорить, как Публий резко мотает головой.
– Нет. Преждевременные при тазовом я в катере не приму. Акушерских операций никогда не делал. Нельзя лететь, Ваше Превосходство.
Наверное, Публий вколол успокоительное. Куна хотела переживать и не могла. Апатия
– Хорошо, - коротко согласился генерал.
– Побудь с ней. Рэм, на пару слов.
Сонливость возвращалась, но теперь другая. Укрывала теплым пледом и нашептывала в уши голосом лейтенанта Назо: «Спи, если хочешь. Спи».
И Куна уснула.
Глава 38 - Соперник
Хуже, чем выбирать - только мучиться потом от принятого решения. Не оставил Наилий легарскую кампанию на офицеров, сам командовал до первого значимого успеха, надеялся, что успеет вернуться за Куной и опоздал. Безопасный срок для перелета прошел. За месяц до родов ни один акушер беременную женщину в воздушный катер не пустит. Будь Куна совершенно здоровой, еще можно было попытаться, но не с таким артериальным давлением. К тому же от перепадов атмосферного давления на взлете и посадке могли начаться преждевременные роды. Да, Публий знал, как их принять, но Дарион лежал ногами вниз и военврач не хотел рисковать.
– Как только ребенок родится до пупка, его голова прижмет пуповину к стенке родового канала, - размеренно объяснял Публий, стоя в коридоре между генералом и начальником охраны.
– И у меня будет несколько минут до полного рождения, иначе разовьется острая гипоксия и ребенок умрет. Принимай я роды каждый день двадцать или тридцать циклов и то бы лишний раз подумал, а сейчас нет. Лучше поставить к операционному столу нормальную акушерку и достать ребенка через разрез в матке.
Чудо, что полевой хирург вообще знал такие подробности. Публий выжал максимум из случайно прослушанного курса по акушерству, и требовать от него большего означало вредить Куне и Дариону. Нормальная, как он выразился, акушерка только в Нарте, а до него час на снегоходе по занесенным бураном горным тропинкам.
– Операция нужна немедленно?
– тихо спросил генерал.
– Нет. Матка не сокращается, родовой деятельности нет. Ребенка нужно доносить до конца срока или хотя бы еще две недели.
И за это время никаких перелетов, переездов и лишнего беспокойства для Куны. Будет лучше оставить её в горах, как бы ни хотел Наилий забрать её с собой в Равэнну.
– Хорошо, я понял. Рэм, отбой консервировать дом. Запас продуктов и топлива на два месяца и разберись уже со связью. Проводной телефон меня вгоняет в уныние. Над Дарией спутники перестали летать?
– Никак нет, Ваше Превосходство, летают и не падают, - механическим голосом дрона ответил начальник охраны.
– Есть запас продуктов и разобраться со связью.
Еще бы решить, где всех поселить, раз Куна остается, генерал пока не улетает, Аттию нужно просить задержаться и Публия не хочется отпускать. А еще Рэм и два охранника. Всего семь цзы’дарийцев на один маленький дом.
– Женщин в спальню, - продолжал распоряжаться Наилий, - бойцов на кухню, а мы втроем в гостиной.
– Есть, - отозвались офицеры.