Первенец
Шрифт:
Куна выдохнула горячий пар на стекло и белая пелена скрыла двор и рядового.
Чуть не сошла с ума, бедная. Глупая. Опасное чувство, невозможное и совершенно никому не нужное. Она родит Дариона и будет жить с Наилием, а рядовой найдет себе любимую и будет, как Лавр с Региной ждать повышения, учиться на офицера и даже не посмотрит на женщину генерала. Так правильно.
– Ты совсем бледная, - тихо сказала матушка и погладила по руке, разглядывая что-то на запястье Куны.
– Душно здесь, дышать нечем. А на улице свежо и свободно, правда? Одевайся, девочка моя и сходи погуляй.
– Не хочу, -
– Мне и здесь хорошо, матушка.
Лезвие вошло в древесину с мягким стуком и застряло в ране.
– Уверена?
– спросила Аттия, трогая пальцами запястье.
– Вижу, рвешься вниз всем сердцем.
Амадей достал из разруба топор и ударил снова.
– Нет, - резко выдохнула Куна.
– Я никуда не пойду.
Матушка вздрогнула и отступила, промолчав. Гадко стало. Зачем Куна сорвалась на Аттию? Боль и раскаяние долбили одинаково беспощадно. Не пойдет она к Амадею, хватит с неё глупостей! Плевать, что не любит генерала. Есть совесть, воспитание и порядочность. Наилий мог выгнать в любой момент, отказаться признавать ребенка. Забыть и не вспомнить, даже если бы Куна пришла с младенцем под окна особняка. Но он так не сделал. И что заслужил в ответ? «Прости, Наилий, я встретила другого?»
– Не пойду, - отчаянно застонала Куна и прислонилась лбом к стеклу. Холодное, как лед, и такое же хрупкое. Невидимая преграда, ничтожная, но такая непреодолимая.
Она виновата, что Наилий отдалился, она довела генерала упрямством и твердолобостью и вселенная за него отомстила. Подсунула испытание: все, что Куна незаслуженно получила в подарок от Наилия, предлагала поменять на мечту о счастье. Если Куна выберет Амадея, генерал выгонит её из дома и отберет Дариона. Она ни разу не увидит сына даже за короткие семь циклов до училища. Наилий не позволит другому мужчине воспитывать его ребенка. Первенца. А предательницу-мать отправит так далеко на север, что сугробы заброшенного аэродрома покажутся лучшим местом на планете.
Ни одна влюбленность такого не стоит.
– Извините, матушка, - тихо попросила Куна, вытирая глаза, - не знаю, что на меня нашло.
– А и правда, что?
– вместо Аттии спросил генерал, черной скалой вырастая за спиной. Он тоже смотрел через окно на улицу, где рядовой Амадей рубил дрова.
Глава 39 - Генеральская ревность
Генерал знал про свою паранойю, но замечал очередной приступ только с середины, когда пугающие выводы уже казались единственной истиной.
Куна, забыв о недомогании, стояла в одном халате у окна и смотрела на двор дома. Не дойдя до умывальника, не спустившись к завтраку, не узнав, что решилось с возвращением в Равэнну, его женщина смотрела в окно на другого мужчину. Мальчишку-охранника, утром отправленного Рэмом колоть дрова. Уснул вчера доходяга в вездеходе, без него чинили. А теперь в расстегнутой рубашке проклятый Амадей красовался с топором в руках под восхищенные вздохи женщин. Ах, какой он сильный! С одного удара раскалывает чурку.
– Душно в комнате, - оправдывалась Куна, закрыв окно занавеской, -
Врет. Наилий по бегающему взгляду и виноватой полуулыбке понял, что Куна обманула.
Спиной загораживала оконный проем, словно пряча что-то постыдное. Щеки порозовели совсем не от духоты. Такая буря эмоций от мальчишки с топором ненормальна. Амадей в горах всего лишь во второй раз - когда успели пообщаться? Каким нужно быть идиотом, чтобы за спиной генерала улыбаться его женщине? Наилий спрятал Куну от голодных до близости бойцов на другом материке - и здесь добрались. Феноменально!
Генерал шагнул ближе, заметив, как испугано вжалась спиной в окно Куна. Как матушка бросилась наперерез, плечом закрывая беременную от разгневанного мужчины. Еще немного и по ушам ударит крик: «Одумайся, что ты делаешь?»
Хватило мгновения, чтобы остановиться, а потом включился разум. Нужно успокоиться. Куна уже соврала и ради правды придется устраивать допрос. Мучить мать своего ребенка, которой врач запретил волноваться. Давление едва сбили препаратами, не стоит провоцировать новый криз.
– Публий не запрещал тебе гулять, не вижу проблем, - ответил генерал, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
– Одеться нужно теплее и одна не ходи, позови меня.
– Ты занят, я не хотела отвлекать, - хмуро и слишком поспешно сказала Куна. Упрямство распрямило ей плечи и сжало кулаки, но запала не хватило надолго. Куна сдалась, поникла и тихо добавила:
– Только если не во двор. Пойдем к аэродрому.
А ведь не хотела гулять. Значит, подчинилась и уступила, но радости от победы не чувствовалось. Может, потому что к окну любоваться Амадеем сама побежала, а с генералом играла в капризы и поддавки? Быстро вселенная решила устроить её счастье. Уже и кандидат первый появился. Молодой, красивый, перспективный. А его, Наилия куда? «Извините, Ваше Превосходство, но сердцу не прикажешь?» Допустим, не нужен оказался со своей заботой, подарками и любовью к сыну. Но Дарион - не игрушка. Разонравился - можно выбросить. Не стоило его тогда рожать.
Генерал отвернулся, до боли сжав зубы. Редко что доводило до выбросов предельных доз адреналина, но сейчас руки задрожали.
– Хорошо, одевайся, я жду тебя внизу.
Плохо, что ответил грубо, но иначе сейчас не сможет. Адреналин разливался по крови, холодом оседая в груди. Деревянный рисунок до тошноты мельтешил в глазах и дверь Наилий толкнул почти с яростью. Бегать давно разучился, не к лицу офицеру. Шел, тяжело переставляя ноги, будто густой смолой стекая по ступеням лестницы.
– Наилий!
– догнала Атттия на нижней площадке.
– Подожди, не уходи так.
– А как надо? Скажи мне.
Матушка взволнованно убрала выбившиеся пряди обратно под платок и огляделась по сторонам. Есть уши у дома: охрана суетится, Публий в гостиной, Амадей во дворе. Кто захочет - подслушает.
– Мы правда ругались из-за прогулки. Если нафантазировал чего, то знай - лишнее.
Аттия оправдывалась и выглядела испуганной, как Куна. Будь кто-то трижды не прав, матушка всегда его защищала и поддерживала. Лишь бы не устраивать ссор. Куна теперь такая же дочь, как Наилий - сын.